[Katherine]

Пишет  пират с шарфом:

Название: Upon These Stones
Автор: Captain J.
Фандом: Les Miserables ModernAU
Герои: Эпонина Тенардье, инспектор Жавер
supporting cast: list
Саммари: «мы с вами слишком взрослые, чтобы бояться»
Дисклаймер: от Гюго здесь остается все меньше и меньше
Предупреждение: когда-то я перевела фик по Инцепшну, где во время задания у Артура в животе застрял кусок трубы и Имсу пришлось задушить его, потому что пули закончились. с тех пор у меня явные проблемы.
Слово автора: кажется, после этой части я на долго перестану писать upon these stones, поскольку именно эта история тяготила меня больше всего. теперь надо остановиться и подумать.

URL

Жизнь и смерть Эпонины Тенардье

Le souffle d'un trop long combat

05.06.12
Её мать вырубила преследователя крышкой мусорного бака.
- Не тронь мою дочь, ублюдок, - приговаривала она при этом. Эпонина, вжавшись в стену дома, наблюдала за ней обезумевшими глазами.
- Ну что, девочка? - обратилась к ней мама, притягивая её к себе и внимательно рассматривая синяки и порезы на лице, - ну, пойдем, пойдем в дом.
Дома её ждали курица с рисом и сбежавший с лестницы Гаврош, бросившийся обнять её в первый раз за последние несколько лет.
- Что на тебя напало? - пробормотала мадам Тенардье, - пойди лучше, руки вымой.
За ужином Эпонина разрыдалась. Азельма попыталась взять её за руку, но, не обратив на неё внимания, Эпонина уронила голову и продолжила плакать ещё сильнее.
- Соберись, Эпонина, ты пугаешь мальчиков, - заметил месье Тенардье. Младшие братья смотрели на сестру с непониманием и ужасом. Когда самый маленький, перепуганный, тоже начал шмыгать носом, мадам Тенардье вывела девушку из-за стола.
- Они все... - повторяла Эпонина, когда мать уложила её в постель, - они все, мама...
- Тише, тише, тише, - говорила мадам Тенардье, пока Эпонину трясло в рыданиях.
От истерики у неё начались лихорадка и мигрень. Несколько следующих дней она провела в постели, пока месье Тенардье, вернувшись как-то с работы, не объявил, что её нужно увезти.
- Задают вопросы, - пояснил он, - тела-то нет. Скоро начнут искать. Жавер если вцепится, то в покое уже не оставит.
- За что они нас, папа?
- А вы деньги у кого брали?
- У Фабьена Легле.
- А Легле работает..?
- На месье Леблана.
- А месье Леблан, моя дорогая - это Жан Вальжан. А где Жан Вальжан, там Жавер. А где Вальжан и Жавер, там быть беде. И вы прямо в эту беду, - месье Тенардье отмахнулся. - А, о чем теперь говорить. Я тебя предупреждал. Теперь собирай вещи, мать тебя отвезет.
Ехали недалеко - в Сен-Дени.
- Останься в машине, - бросила мадам Тенардье, остановившись по другую сторону улицы от небольшой гостиницы. Неоновые буквы названия "Замок в облаках" сопровождались вывеской с соответствующим изображением.
Через несколько минут, следом за матерью, из здания вышла женщина её лет, но выглядевшая моложе. На ней было ситцевое, старое платье в полоску. Она была темноволоса, с большими зубами и улыбающимися глазами.
- Такая взрослая, - воскликнула она, завидев Эпонину на пассажирском сидении.
- А твоей? - спросила мадам Тенардье.
- Восемнадцать, - ответила женщина, улыбаясь шире.
- Как долго мне быть здесь? - спросила Эпонина, когда мадам Тенардье помогла ей вытащить чемодан из багажника.
- Посмотрим, - неопределенно ответила ей мать, - чем это все обернется.
И она уехала, оставив Эпонину в обществе мадам Фантины и её восемнадцатилетней дочери.
Козетта Фошелев была словно живая весна. Эпонина, никогда не дружившая с девочками, включая собственную младшую сестру и Кристину, не могла её не полюбить. Несмотря на легкий характер и приятную натуру, у Козетты не было друзей. Она жила затворницей и свободное время посвящала книгам и музыке. Следующим летом ей предстояли экзамены в консерваторию. К Эпонине она отнеслась сочувственно, но без жалости, за что та была ей благодарна.
На четвертый день девушка, не выдержав молчания, рассказала Козетте и мадам Фантине обо всём: как первый взрыв застал её в холле возле лестницы, как она пряталась в подвале несколько часов, как вторым взрывом завалило дверь и она едва выбралась, как за ней проследил и последовал один из офицеров, охранявших разрушенное здание.
- Ты совершенно бесстрашная, - объявила мадам Фантина, дослушав историю до конца, - правда. Пережить всё это и остаться в здравом рассудке. Поверить не могу.
- Глупости, - ответила Эпонина, - я не смогла вернуться за ними. Я отвернулась и не смогла вернуться назад.

* * *

06.07.12
На дороге, с пистолетом в руке и парадном мундире, стоял подполковник Жавер.
- Сиди в машине, - приказал Шарль, но Эпонина уже открыла дверь.
- Сдавайтесь, - крикнул им Жавер, - коммуна Сен-Дени окружена. Скоро начнется наступление.
- Добрый вечер, инспектор! - крикнула ему в ответ Эпонина, - не правда ли, славный вечер сегодня?
- Тенардье, - узнал её Жавер, - ты и твой друг пройдете в этом деле по разряду политических пленных, не преступников. Сдайте имеющееся у вас оружие, и вы будете посажены под домашний арест до конца следствия.
- Что, в этот раз не убьете нас? - поинтересовалась девушка.
- С этим у нас возникли сложности, - перенимая её манеру разговора, заметил инспектор. Эпонина улыбнулась.
- Что будет, если мы вернемся назад? - спросила она.
- Если вы останетесь в живых, вас будут судить за измену родине.
- А если мы победим?
- Вы не победите, - покачал головой Жавер, - два безумца и один мальчишка против Франции?
- Эпонина, - раздался за её спиной голос Грантэра, - вернись в машину.
Молча, девушка послушалась.
- Не смей ехать вперед, - сказала она, как только оказалась в салоне, - слышишь, Шарль? Не смей. Их посадят, а мы с тобой что?
- Их не посадят, - ответил Грантэр. - Их убьют.
Они посмотрели друг на друга.
Чтобы развернуться, Шарлю пришлось сбить дорожное ограждение и испачкать взятую на прокат машину в придорожной грязи.

* * *

flashback
Эпонина Тенардье родилась и выросла в 18-ом округе Парижа, в те годы, когда Жавер, тогда ещё инспектор, после проваленного дела Вальжана, был практически сослан в Монмартр главой окружного отделения полиции. В 15 он арестовал её за вождение в нетрезвом виде, в 13 чуть не поймал, когда они с младшей сестрой краской из балончика выводили на стене церкви Сан-Бернар Vive la Liberté.
За ней никогда не приходили родители и не вносили залог. Когда она в первый раз оказалась у них в камере, Жавер спросил её об этом. Девочка пожала плечами и спокойно пояснила:
- Жизни учат. Чтоб больше не попадалась.
Когда она стала старше, за ней приходили то друзья, - два чистеньких, аккуратно и дорого одетых мальчика в форменных пиджаках какой-то частной школы - то нескладный пацан в спортивном костюме. В летние месяцы можно было заметить, что руки у него, как нередко и лицо, в синяках и царапинах. Первым Эпонина была устало рада; с последним общалась лишь кивком головы. Позже Жавер узнал, что это был мальчишка из магазинчика её отца, кулаками продиравшийся по пути в члены его шайки.
Но в самый первый раз, когда Жавер встретил Эпонину Тенардье, ей было всего 9 лет, и у неё ещё не было братьев, о которых нужно было заботиться, и славных друзей, и даже влюбленного в неё курносого некрасивого мальчика. Она была совсем одна, и одноклассники не любили её так, как только могут любить жестокие маленькие дети девочку из бедной семьи с такими честными глазами. Она уже умела отвечать на насмешки и тычки девочек своего возраста, но мальчишки, особенно старшие мальчишки, пугали её. Из-за них она возвращалась домой обходной дорогой и постоянно опаздывала. Мать кричала на неё за это, пока Эпонина глотала остывший куриный бульон под настойчивым взглядом младшей сестренки, постоянно желавшей, чтобы с ней поиграли.
Жавер знал об этом, потому что однажды он нашел Эпонину прятавшейся в подвале в десятке улиц от своего дома. Не сложно было понять, что стайка третьеклассников, галдящих и нахальных, встретившихся ему квартал назад устроили себе дневным развлечением охоту на живого человека.
В темноте подвала можно было разглядеть разве что два огромных, полных злости глаза девочки, готовой броситься на всякого, кто отворит дверь. Жавер скользнул по её фигуре лучом фонаря, что всегда носил с собой. Школьный свитер разошелся по шву, видимо, когда за него схватили и дернули девочку назад. На юбке расползлись цветочные пятна грязи. Чумазая, со сбившейся косой, Эпонина выразительно шмыгнула носом не то от сдерживаемых в горле слез, не то от царящей в помещении сырости.
- Выходи, - строго сказал ей Жавер, - они уже ушли.
- Вернутся, - тонким голосом ответила Эпонина.
- Вернутся - отведу их в жандармерию. Смотри, я офицер.
Девочка нахмурилась. В свои 9 она уже привыкла ни на кого не полагаться и никому не доверять, да и какое-то чувство подсказывало, что ей, оборванке, чей отец сбывает угнанные машины и обчищает клиентов, блюститель порядка не помощник.
- Как тебя зовут?
- Эпонина.
- Сколько тебе?
- Девять.
- Ты слишком взрослая, чтобы прятаться.
Эпонина посмотрела на него удивленно и внимательно. Взрослые в её мире либо отдавали приказы, либо сюсюкали с ней, как с ребенком. В первый раз взрослый человек заговорил с ней на равных.
- Мне страшно.
- Это объяснимо. Их много и они жестоки. Но единожды дать им отпор будет достаточно, чтобы они перестали тебя трогать. Выходи.
Поднявшись с колен и поправив лямки рюкзака на плечах, Эпонина поднялась на улицу. Жавер достал и протянул её носовой платок.
- Как вас зовут? - спросила девочка, вытирая лицо. На щеке у неё фиолетовым мазком проступил синяк. Боли она то ли не чувствовала, то ли научилась не замечать.
- Жавер.
- Ну и как мне дать им отпор?
Жавер присел рядом с ней на корточки. Он сам рос в неблагополучном районе, и хотя он был мальчиком и у него были друзья, а у этой тонкой, напуганной девочки не было никого, способ дать кому-то отпор всегда был только один.
- Сожми кулаки, - сказал он, - не так сильно, не напрягайся. Теперь поверни руки, вот так. Ты правша? Тогда левую держи ближе к себе, чтобы закрыться. Локти прижми, - он раскрыл перед ней ладонь, - теперь бей.
Повторять дважды было не нужно. Неловко и не сильно, но Эпонина не задумываясь нанесла удар. Жавер подсказал, что в её действиях было неправильным.
- Бей ещё, - повторил он.
Эпонина ударила, и затем ударила ещё раз. Десять минут спустя у неё, быстро уставшей, выходить стало немного лучше.
- Этого достаточно, - Жавер встал. - Запомни вот ещё что: никогда не бей тех, кто слабее, тех, кто боится и тех, кто тебя не трогал. Никогда не бей первая, а только защищаясь. Поняла?
Девочки кивнула.
- Я провожу тебя домой.
- Магазин моего отца близко.
Лавка Тенардье находилась на окраине квартала Ля-Шапель. Хозяин подсчитывал что-то за прилавком, когда Жавер с девочкой вошли внутрь.
- Что ты натворила, юная особа? - пробормотал её отец, в первую очередь обратив внимание на погоны, и только затем на лицо офицера, приведшего его дочь, - а, Жавер. Как поживает наш общий друг?
- Если тебе что-то известно...
Тенардье ответил коротким, лающим смехом.
- Если Жан Вальжан решит просить милостыню возле Сакре-Кёр, он без труда сделает это так, чтобы ни ты, ни я об этом не знали. С чего ему ставить меня в известность? Поди внутрь, Эпонина.
Прежде, чем послушаться, девочка подняла глаза и коротко кивнула Жаверу.
- Что тебе понадобилось от моей дочери? - спросил Тенардье, когда девочка исчезла в подсобном помещении.
- Проводил потерявшуюся девочку домой, - спокойно ответил Жавер.
- Она больше не потеряется.
- Уверен в этом.

* * *

06.07.12
- Что у вас там?
- Девушка, генерал. Она ранена.
Если бы это сделал кто-то из его офицеров, Жавер бы собственными руками пустил ему пулю в лоб. Но Эпонина стала жертвой упавшей на здание бомбы. Когда Жавер убрал завалившие её доски, она пришла в себя.
- А, инспектор, - ясными глазами посмотрела она на него, - что, проиграли мы?
Снизу донесся глухой удар по запертой двери. Жавер знал, что здание вот-вот будет взято. Он и оставшиеся в живых солдаты из его отряда оказались в западне.
- Или только я одна проиграла, - продолжила Эпонина, облизывая бледные пересохшие губы.
- Хочешь воды? - спросил Жавер.
- Глоточек, - согласилась девушка. Жавер достал фляжку из нагрудного кармана и помог ей присесть. - Ох, отчего же так больно.
Она сжала его руку, зажмуриваясь.
- Ну же, - попросил её Жавер, - будь умницей. Ты всегда была такой смелой. Будь сильной теперь.
- Так страшно... - пробормотала Эпонина, - было... все эти годы. Так страшно быть смелой.
Жавер провел рукой по её волосам.
- Нет, нет, не надо, - попросила Эпонина, - не жалейте меня. Только не вы. Я ведь помню всё. Никогда не бей тех, кто слабее, тех, кто боится... Вы помните?
- Конечно. Конечно, я помню, - ответил Жавер. Стрельба и крики ознаменовали то, чему и так суждено было случиться. Минуту спустя в дверном проеме застыл Клод, за которым быстро собиралась толпа, но он не мог пошевелиться, и только продолжал смотреть на раненую девушку в руках инспектора.
- Открой глаза, Эпонина Тенардье, - пробормотал Жавер, - революция на пороге.
Эпонина послушалась, но посмотрела не на Клода и не на пытающегося разглядеть происходящее за его плечом Поля, а на Жавера.
- Инспектор, - сказала она очень спокойно, - спаситель маленьких девочек в темноте, боящихся собственной тени. Защитник обездоленных детей.
- Нет, - покачал головой инспектор, - нет, нет. Только ты. И даже тебя я не смог защитить.
- Вам страшно?
- Страшно смотреть, что ты умираешь.
- Не бойтесь, - сказала Эпонина, - мы с вами слишком взрослые, чтобы бояться.
И в эту секунду, оттолкнув Клода, в комнату прорвалась галдящая, перепуганная, возбужденная толпа. Жавера оттеснили от девушки, возле которой засуетился Курфейрак, проверяя полученные ею повреждения. Его не связали, но он и не думал сопротивляться.
- Заприте его наверху, - приказал Клод не своим голосом. Он плакал и не стеснялся этого, - люди решат его судьбу.
Не заметив, что Жавера увели, Эпонина обвела взглядом столпившихся вокруг неё людей.
- Ах, ну зачем вы все здесь, - пробормотала она. Поль, подняв голову от её раны, побледнел ещё сильнее.
- Отойдите, - рявкнул он, - ей дышать нечем.
- Нет, нет, - девушка приподняла руку в останавливающем жесте, - пусть остаются. Откройте окно.
Жан бросился выполнять её пожелание, с усердием таким, что чуть не выломал оконную створку. Эпонина слабо улыбнулась.
- Погоди, погоди, - бормотал Поль. Руки у него были в крови, и Мариус уставился на них, будто это была единственная противоестественная вещь в этой комнате, будто подруга его детства не билась за свою жизнь с куском металла, застрявшим в её груди.
- Все будет хорошо, - твердил Поль, не глядя на неё, - все будет в порядке.
- Не ври мне, - оборвала его Эпонина, - не заводи такой привычки.
Она вновь подняла голову, пытаясь отыскать кого-то в толпе.
- Грантэр, - позвала она, - где Шарль?
- Что, золото мое? - откликнулся Шарль, пробираясь из-за спины Мариуса ближе к девушке. Из всех присутствующих ему одному удалось искренне ей улыбнуться, и Эпонина улыбнулась ему в ответ.
- Шарль, - сказала она ему, - знаешь, так больно умирать, когда тебя никто никогда не любил.
- Ну что ты, золото, - Шарль взял её за руку.
- Нет, нет, ты послушай, - Эпонина резко втянула воздух, на секунду скривившись от вспышки боли. - Я к тому, что Клод. Ну, Клод. Шарль, пообещай мне.
- Все, что попросишь, золото.
- Пообещай, что не оставишь его, хорошо? Любите друг друга. Пусть Клод не винит себя.
Клод, стоявший позади всех, отвернувшись к окну, сжал в руках ружье с такой силой, что оцарапал ладонь. Он единственный в комнате не прекращая плакал.
- Пообещай мне, - твердо сказала Эпонина, и Шарль кивнул.
- Обещаю. Клянусь тебе.
- Теперь. Гаврош, - начала она, но Шарль её перебил.
- Ни в чем не будет нуждаться, - заверил он, сжимая её ладонь сильнее. Эпонина, с несвойственной для раненной силой, вцепилась ему в рукав.
- Спасибо, - сказала она. - Ещё... маме скажи, что пытался меня увезти. Ох, мамочка, - и тут она наконец разрыдалась, и Мариус, ведомый какой-то непонятной ему самому силой, оттолкнув и застывшего Шарля, и продолжавшего держать её Поля, оказался возле Эпонины на коленях.
- Мариус, - всхлипнула она, когда он, прижимая её к себе, обнял обеими руками, - Мариус.
- Тише, - прошептал Мариус, прижимаясь губами к её волосам, - тише, тише. Тебе больно?
- Нет, - призналась Эпонина, - не бойся, Мариус. Не отпускай меня, ладно?
- Нет, нет, - Мариус покачал головой, - я здесь. Я буду с тобой.
Эпонина дернулась в его руках, силясь вздохнуть поглубже.
- Хорошо, - сказала она, обращаясь не то к Мариусу, не то ко всем, смотревшим на неё, не то к самой себе. Через мгновение её не стало.
- Умерла, - неверяще прошептал Поль, - Эпонина. Умерла.
Молча, Клод вышел из комнаты. Шарль тяжело поднялся на ноги, чтобы последовать за ним, но прежде наклонился и зачем-то Мариуса поцеловал в лоб. Мариус, прижавший тело к себе ещё крепче, чем прежде, только тихо повторял "нет, нет, Эпонина, я буду здесь".

* * *

- Речь? - переспросил Клод, когда его остановили на улице, - что вы хотите услышать? Я убил Эпонину Тенардье. Республика будет жить и процветать, а девушка, ради которой стоило что-то изменить, никогда этого не увидит. Как и сотни погибших сегодня людей. Стоили ли жертвы того, что мы получили? Да откуда мне к черту знать.
За его спиной кто-то из уцелевших поднимал над зданием городского совета флаг с Vive la premiere république libertée, выведенным по диагонали трехцветного полотна.

URL