[Katherine]

16.08.2011 в 23:11

Пишет  fandom Sherlock BBC:

Level 2. Quest 5: миди, fandom Sherlock BBC №3


Название: Home
Автор:  fandom Sherlock BBC
Бета:  fandom Sherlock BBC
Форма: миди
Пейринг/Персонажи: Шерлок, Джон, Майкрофт, Лестрейд, Сара, Молли, Гарри, м. Хадсон и ОМП
Жанр: Adventure
Рейтинг: от G до PG-13
Краткое содержание: О заброшенных людях и потерянных домах.

Travelled many oceans, travelled the land too see
So many emotions, you would not believe
But can everybody go home
In my mind, in my heart, in my soul

Andru Donalds "My place is here"


Конечно же, они пришли провожать. Как всегда.

Честное слово, он прятался, как мог. Оттягивал, отмалчивался до последнего, лишь бы избежать всей этой тоскливой суматохи. Половина смс-ок об отъезде даже не была доставлена, но кровная связь, несомненно, куда надежнее мобильной. И вот они все стянулись похлопать по плечу, да еще с таким видом, будто всего лишь проходили мимо и увидели в толпе знакомое лицо. Ладно бы так, ладно бы они не топтались, не путались у него под ногами… Что касается детей, те и вправду путались. Кому вообще пришло в голову привозить их в аэропорт?

В следующий раз, решил он, вообще никого не поставлю в известность, пусть думают, что шатаюсь по окрестностям. Как же все это раздражало. Все эти проводы-встречи, звонки-сообщения, все эти «Заканчивай с этим» и «Тебя словно год не было».

Раздражало. Особенно отец, черт бы побрал этот его взгляд и складку на лбу.

- Ты хорошо подумал?

Ну не надо так смотреть на меня. Сколько можно, в конце-то концов.

- Я очень хорошо подумал. Хотя есть вещи, о которых лучше не думать. Нужно просто делать, и все.

- Тревор, я вполне понимаю твои порывы, мы говорили об этом, и не раз. Не хочу, чтобы ты думал, что мы по разные стороны баррикад.

- Да нет у меня никаких порывов. Ну что? Я ведь не…

Не напиваюсь в стельку, хотел сказать он, но в действительности походы по барам грозили в скорости стать его основным хобби. Рановато начинаешь, как-то заявил ему мужик за стойкой. Совершенно незнакомый мужик, с которым Тревора не роднило ничего, кроме сорта пива в их стаканах.

Он перехватил чемодан, и продолжил не замечать людей, которые вместе с отцом ожидали, что он осознает, и покорится правильному, нужному течению жизни. И брат ожидал, а под его взглядом Тревор как будто навсегда застрял в переходном возрасте.

- Скоро начинается семестр, а ты совсем забросил учебу.

- Я просто не могу больше, пап. Не могу… здесь.

- Все еще придет, ты состоишься и обязательно найдешь что-то важное для себя.

- Да как может быть тут что-то важное, все уже заезжено, меня убивает это однообразие, - он отошел на шаг. - Я найду, но в другом месте.

- Пока не найдешь себя – нигде счастья не будет.

- Да может и не нужно оно мне, счастье ваше! Мне не за что зацепиться, я хочу уйти.

Тревор уезжал почти вслепую, лишь бы, лишь бы. Ему хотелось орать по утрам, так замучился. Всем, чем он занимался в родном Белфасте - писал статьи на внештатной основе в некоторые местные газеты и иногда для интернет-порталов, но не о чем, не о чем было рассказывать. Оставалось освещать очередные пьяные беспорядки на День Святого Патрика, или писать о клубе пенсионеров, ностальгирующих по временам, когда спускали на воду Титаник. Ей-богу, легче было утопиться вслед за ним. Но он взял и полетел в Лондон. Не «начинать новую жизнь» - такое, как правило, приводит лишь к новому витку спирали, нет, он готов был стать бродягой, или сойти с ума и приставать с разговорами к прохожим – что угодно, лишь бы ему снова стало интересно и появились мысли, фразы, образы.

- Передавай привет маме.

Если они устраивают тут сцены из «Реальной любви», он вполне может подыграть. Тревор хлопнул отца по плечу, коротко глянул в сторону остальных и пошел, уже объявили посадку.

Его семья жила очень тесной общиной. Сколько себя помнил, вокруг постоянно были люди, и, должно быть, имели полное право быть. Но лет в пятнадцать ему стало совершенно нечем дышать.

Примерно в этом же возрасте Тревор Салливан начал ненавидеть своих родственников.
---


К утру у него совершенно озябли ноги. Новая квартира оказалась сыровата, правда вечером он не заметил этого, разгоряченный перелетом и поездкой в такси по чужим улицам, которые будоражили только лишь потому, что были чужими, а, следовательно, могли скрывать в себе что угодно. Они могли принять Тревора, увлечь в свои неправильные переплетения, а могли отторгнуть, как инородное тело. Так нравилось об этом думать, немного пугаясь, немного восторгаясь, но заплатив таксисту, выходить в сумерки уверенно, словно он тут местный.

Он нашарил в кресле плед, накинул на худые плечи и, поскрипывая половицами, пошел на кухню, где – плюс тысяча единиц к уюту - оказался кофе и полбутылки питьевой воды. Из крана она текла застоявшаяся и остро пахла жестью и плесенью.

- Ну, как вы тут? – раздался из комнаты женский голос.

И вчерашний день тут же показался ему давней давностью, и знакомство с хозяйкой тоже. Спеша расположить позднего гостя на ночлег, познакомились наскоро, Тревор даже не успел толком запомнить ее лица. Теперь она казалась старше… даже старее, пожалуй. Разве что глаза выдавали живость характера и желание прожить еще лет пятьдесят как минимум.

- Спасибо, мне все очень нравится, - соврал он, поджав немеющие от холода пальцы ног.

- Комната большая, простор да благодать, - женщина взмахнула руками и обвела стены таким взглядом, словно новый жилец собирался поджечь их, и она прощалась, - Возможно, плата довольно высока для молодого человека вроде вас. Не подумайте, я не хочу сказать ничего…

Тревор поднял руку.

- Без проблем. Главное, чтобы соседи были нормальные, - улыбнулся он и поспешил перевести тему, пока беседа не пошла по накатанным рельсам. Если он сейчас заявит, что совершенно не о чем писать, поэтому кинулся куда глаза глядят, и денег у него не так много, а смысла в жизни и того меньше, она того и гляди выставит его за дверь.

- О, соседи очень, очень милые люди. Своеобразные, конечно, но приличные.… Хотите чаю? – спохватилась домовладелица.

- Да, не откажусь, - кивнул он, не смотря на то, что все еще держал в руке кружку кофе. Очень хотелось осмотреться, и, когда хозяйка дома вернулась с небольшим подносом, он первым делом спросил ее:

- Миссис Хадсон, ведь тут совсем недавно кто-то жил. Все эти вещи…

- Жил, - домовладелица поставила поднос на стол, на котором в жутком беспорядке толпились коробки с пыльными бумагами, какими-то линзами, приборами. Чайная ложка на блюдце возмущенно звякнула, будто была недовольна таким соседством, - очень хорошие люди жили. Но не недавно, - она покачала головой. - Их нет уже много месяцев. А я не могу, не решаюсь все это отсюда убрать.

Тревор поправил подушку на кресле, и миссис Хадсон опустилась в него, сложив руки на коленях.

- Не понимаю, а что случилось? Никто не съезжает с квартиры, оставив все добро.

- Нет, они и не думали съезжать. И платили исправно, а как же иначе, ведь я делала приличную скидку по-знакомству, – взгляд ее надолго остановился на окне. - Просто однажды не вернулись домой.

Плакала, понял Тревор, она плакала о прежних жильцах, но все уже в прошлом. Хотя и спрашивать ни к чему, от таких вот одиноких пожилых леди часто слышишь «Он был мне как сын» Ерунда. Но люди не пропадают просто так – это Тревор знал. И вот это было уже куда интереснее.

- Так не бывает, миссис Хадсон, - засмеялся он, и она взглянула на него строго, словно нахохлившаяся птица. - Если что-то случилось, об этом обязательно должна знать полиция. А вещи, почему их никто не забрал? Эти люди были совсем одиноки? Семейная пара никому не нужных беспризорников?

- Здесь была полиция, Тревор.… Здесь было много разных людей. Приходили, спрашивали. Я всего лишь старая глупая женщина, я многого не понимаю в этой жизни. У меня есть дом, и есть прошлое, и, знаете, я хочу дожить свой век спокойно. Извините меня.

Когда шаги на лестнице стихли, он почувствовал, что в комнате потеплело. Обнаружился камин, который Тревор взял на заметку и после думал о нем до вечера. Приду - и сразу затоплю. Скрипучий кожаный диван, на котором он спал, был, пожалуй, теперь единственным местом, где не было налета пыли. Он подошел к стене, потрогал пальцами следы от пуль, складывающиеся в веселенький смайлик. Человек, стреляющий в стену, вряд ли был таким уж весельчаком, подумалось Тревору.

Может, он был психом в духе героев Тарантино? Или наркоманом? На кухне было полно шприцев в упаковках. Хотя вкупе с дорогими микроскопами… нет, вряд ли.
Их было двое, явно оба мужчины. Не утомляющие себя уборкой, если тут действительно осталось в том виде, в котором они покинули жилье. Тяжелые шторы на окнах, темноватые желто-коричневые обои. Ни малейшего намека на уют, наверное, не так уж долго они тут обитали. Типичная съемная берлога.

Тревора поразило обилие книг, самых разнообразных – иностранные словари, медицинские справочники, энциклопедия ядов, и рядом – это выглядело весьма иронично - библия. Сплошь научная литература на полках, а на полу совсем не к месту мини-Эверест из прошлогодних бестселлеров. Он заглянул в коробки, в которых, кажется, скопилось больше всего пыли. Ворох карточек, картонок, визиток. Первая, вынутая наугад, как шарик бинго, оказалась полицейским удостоверением.

Возможно, по-хорошему, он не должен был рыться в чужих вещах, но ведь теперь это был его дом, а вещи остались никому не нужными, и от них в любом случае следовало избавиться. А если быть совсем уж честным – Тревор почти принадлежал к той профессии, когда не существует чужого и неприкосновенного. Малейший налет интересности – хватай и зарывайся по уши. Его однокурсник часто шутил, что косметическим компаниям стоит начать выпускать специальный дезодорант для журналистов, чтобы перебивать запахи чужого грязного белья, нехороших денег. Съемных квартир.

«Инспектор Грегори Лестрейд. Полиция Большого Лондона. Новый Скотланд-Ярд» - значилось на карточке.

Никак не мог он позволить пройти этому мимо. Возможно, потом, соберет все и отдаст на благотворительность. Если кому-то вообще могут понадобиться все эти странные вещи.

- Миссис Хадсон, - окликнул он, спустившись на первый этаж. - Вы не будете возражать, если я сам разберусь с имуществом прежних жильцов?

- Ума не приложу, что со всем этим делать, юноша. Я лишь выбросила продукты с кухни. Ох, там стоял такой запах, так пахнет только от Денни Майерса, когда он приходит в лавку за молоком, обойдя перед этим за ночь полдюжины пабов.

- Спасибо.

Она, помолчав, добавила:

- Только Шерлок не любил, когда кто-то трогал его скрипку.

Шерлок. Странное имя. Должно быть, так звали второго парня.
Грегори и Шерлок, - он достал блокнот и по привычке сделал заметку, - Возможно, коллеги, полицейские.
Жили себе, поживали в квартире 221б. А потом исчезли.

- Вы пишете, Тревор?

- Да, немного. Заметки, иногда просто мысли.

- Джон тоже писал, - она взмахнула рукой, - У него это было что-то вроде хобби. Ах, иногда интереснее, чем вечерние шоу по телевизору.

- Джон?

- Да, это Шерлок привел его сюда. Многим казалось странным, но знаете, тоскливо жить одному. А Шерлок – что дитя малое, то и дело есть забывал со всеми своими делами. Забывал за газ платить. Бедный доктор Ватсон, когда пришел сюда, был совсем плох, хромал. Он ведь был ветераном войны! - Миссис Хадсон взялась за бедро и покачала головой, - Ох уж эти болячки.

- Почему вы говорите о них в прошедшем времени? Ведь тела никто не обнаружил, насколько я понимаю.

- Спросите меня и я скажу, если кто-то и мог разыскать их, то только они сами. Удивительные проныры.

- И все же, вы можете рассказать мне о них подробнее, миссис Хадсон? Какие-нибудь забавные случаи, может быть? – и он постарался улыбнуться одной из самых своих располагающих улыбок праздно интересующегося простачка.

Что-то важное он надеялся извлечь из этой беседы, хотя домовладелица послушно ударилась в воспоминания о том, как они с Джоном смотрели телевизор, и как Шерлок чуть не убил током кошку миссис Тернер. Рассказывала, что они иногда приворовывали у нее молоко из холодильника, а пойманный с поличным Джон нажаловался, что в их холодильнике решительно ничего нельзя хранить – ни для внутреннего, ни для наружного потребления. Они часто не ночевали дома, но кого в наше время этим удивишь, а в гости к ним приходили исключительно странные люди. Однажды привели в дом – вы только представьте – падшую женщину! Имя ее миссис Хадсон так и не запомнила, а Шерлок называл девушку живцом. Они постоянно кого-то ловили и за кем-то охотились.
Невероятно - думал Тревор. - Заселиться в квартиру и тут же напороться на историю. Безработный детектив-самозванец, и доктор, вернувшийся с войны. Их необжитое за довольно долгий срок жилье, чуть ли не лаборатория доктора Франкенштейна. Странные делишки и внезапная пропажа. Просто хоррор.

Повезло так повезло, думал Тревор.
Ты, главное, не впутывайся в истории, предупреждал брат.


В интернет-кафе, несмотря на ранний час, уже было несколько посетителей. Тусклые лучи пробивались сквозь жалюзи. Тревор занял один из угловых компьютеров и начал гуглить. «Сервер временно недоступен» - сообщал сайт Шерлока Холмса под интригующим названием «Наука дедукции». Поиск информации по Джону Ватсону оказался более плодотворным – тот вел блог, и хотя последняя запись была датирована числом полугодовой давности, он все еще пускал на свои страницы и ведал читателям истории. Потрясающие истории – про таксиста, оказавшегося серийным маньяком, и его жертв, про китайскую мафию, взрывы, убийства и таинственных личностей. Все это казалось искусной выдумкой, хотя и чертовски достоверной. В какой-то момент Тревора даже кольнула профессиональная зависть – надо же такое насочинять.

Может, они были сумасшедшими? Легкий намек на этот факт в текстах определенно прослеживался. Особенно, что казалось Шерлока Холмса. В самом деле, почесал в затылке Тревор, как человек может не знать, кто баллотируется на пост мэра города? А игра на скрипке в три ночи?
Со стены его новой квартиры улыбался смайлик.

А еще там был вернусьзатоплю-камин.

Он дочитал последнюю запись блога. К сожалению, она не давала зацепок, не обрывалась на полуслове, а заканчивалась позитивным «В очередной раз мой друг Шерлок Холмс нашел выход из замкнутого круга».

Мой друг Шерлок Холмс.

Тревор промотал записи на несколько назад, открыл, вгляделся в текст.

У него нет друзей. Он, возможно, был бы способен иметь их, если бы это не занимало время, столь ценное для него. У консультирующего детектива широкий круг знакомых, шире, чем у кого бы то ни было в этом городе. Иногда мне кажется, что он знает каждого проходящего мимо человека. В каком-то смысле так оно и есть.

Телефон, лежащий рядом с клавиатурой, резко задребезжал и поехал в сторону. Тревор вздрогнул и открыл сообщение от матери.
«Как ты, мальчик? Как добрался?»
«В порядке» - ответил он. И, похоже, снова начинаю жить.

Сунув телефон в карман рубашки, он нащупал картонный прямоугольник. Ну да, инспектор Лестрейд из Скотланд-Ярда. Тревор щелчком мышки закрыл браузер и, убрав удостоверение обратно в карман, пошел к выходу.

- Улика, - улыбнулся он. Это слово часто встречалось на страницах блога доктора Ватсона.
---

Ему пришлось полдня топтаться вокруг главного здания лондонской полиции, похожего больше на сверкающий торговый центр. Без всяких проблем можно было представить, что внутри - прозрачные до невидимости двери бутиков, бесшумные лифты, толчея и притулившийся у фонтанчика киоск Hello Kitty. И там и сям кучкующиеся тинейджеры, которым, как известно, торговые центры давно и с успехом заменяют родной дом.

- Мистер, не подадите мелочь?

Тревор оглянулся. На него смотрели чернющие глаза, почти такие же темные, как у него самого. Он оглянулся на двери, словно совершал что-то противозаконное и достал из кармана смятую купюру. Короткий кивок – и глаза исчезли, а Тревор, провожая взглядом стриженый затылок, понял, что совсем не запомнил лица. Не важно, но досадно, что его внимательность так легко пасует перед неожиданностью.

Добившись, наконец, встречи с Лестрейдом, он невольно удивился – тот тоже оказался темноглазым. Просто секта темноглазых какая-то. Только у нищего на улице глаза были живые, подвижные, как рыбки в аквариуме, а взгляд инспектора был весьма уставшим. Набрякшие веки, темные круги указывали на бессонную ночь, может, несколько ночей. Кажется, он был моложе возраста, на который выглядел, несмотря на седину.

Волчий цвет, называла его бабка такое явление, волосы седеют через один.

- Тревор Салливан, - он протянул руку и инспектор, быстро пожав ее, указал на стул, - Журналист, - добавил он для пущей важности.

- Мне сказали, вы по каким-то личным вопросам. Мы не беседуем с прессой просто так, и, надеюсь, вы понимаете, я не стану предоставлять никакой информации по текущим делам.

- Да. Да, конечно. В какой-то степени это личное.

- Удостоверение у вас есть?

- Есть, - Тревор вынул карточку и положил на стол.

Через несколько мгновений дверь оказалась заперта и, показавшийся поначалу вполне добродушным, полицейский чуть не вжимал его в стул.

- Вы мне сейчас же расскажете, откуда у вас взялся этот документ, или арест не заставит себя долго ждать.

- Постойте, да я…

- Вам мог дать его только я и еще один человек.

- Шерлок Холмс.

- Да. Так откуда он у вас?

- Я, собственно, затем и пришел. Узнать, - Тревор выпрямил спину. - Я заселился к 221b вчера вечером, и утром тамошняя обстановка заставила меня слегка удивиться. Вы ведь тоже там бывали? Там кабинет доктора Калигари при полном инструментарии. А людей нет. Не инопланетяне же их похитили, черт возьми? Ваше удостоверение я достал из всего этого хлама. Почему оно там?

- Все ясно… - инспектор устало вздохнул, и отпер дверь, этим жестом предложив визитеру выметаться. – Спасибо за документ. Читайте газеты, мистер.

- Все утро просидел в сети. Почти никаких известий о пропаже Шерлока Холмса и Джона Ватсона. Пара бледных заметок, и только.

- Это вполне в их духе.

- Но кто-то же должен был заниматься поисками. Кто, если не полиция?

- Вы не успели с ним познакомиться достаточно хорошо, увы, - инспектор сложил руки в замок.- Если бы пропал весь наш штат, половина его была бы найдена к рассвету. Благодаря Шерлоку. Конечно, мы искали. Прилагали усилия, больше и дольше, чем нужно. Пару раз я получал звонки от него.

- Уже после того, как они покинули дом?

- Да. Вскоре звонки прекратились, а дело, которое они с Джоном вели, заглохло. Оно и сейчас в числе нераскрытых. Но жизнь продолжается, а убийцы, грабители и насильники редко уходят в отпуск.

- Можно узнать о деле подробнее, раз оно все равно скоро уйдет в архивы?

- В июне еще, в один из понедельников в Ист-энде нашли труп, огнестрельное в голову. Юный совсем мальчишка, и ни документов, ни заявлений о пропаже. Бездомный, обычное дело.

- С такими вещами вы к Холмсу не ходили, - вспомнил Тревор свое утреннее чтение.

- Мы и не пошли, - пожал плечами Лестрейд, - Шерлок этим заинтересовался позже, когда убийство превратилось в серию. В Хэкни началась местная паника, как это всегда бывает. В тамошних кварталах чего только ни творится, полно всяких, но чтобы вот так, чтобы людей отстреливали, как собак…

- Много жертв было?

- В том квартале четыре. Но уж поверьте, достаточно, чтобы народ напрягся. Газетчики руку приложили к созданию шумихи, само собой.

- И уже тогда вы решили обратиться за помощью.

- Он сам пришел. Такое часто бывало, если дело его цепляло за нерв. Допускался ли он к расследованию – другой вопрос, как бы там ни было, он гражданский. Отвечать за его шкуру и получать по башке никто не захочет, а отслеживать его действия не было никакой возможности. Но он очень помогал с запутанными случаями. Знаете, это как НЗ, как пакет с черствыми сухарями – бережешь до последнего, есть невкусно, а от голода спасает. Вот и он, бывало, спасал.

- Они пришли к вам вместе с Джоном Ватсоном?

- Нет, один заявился, поздно вечером и прямо ко мне домой.

- Надо же.

Лестрейд усмехнулся.

- Шерлок и приличия – мало совместимые понятия, уверяю вас.

- И что было дальше?

- Пришел весь растрепанный, глаза бешеные и руки, руки в крови по локоть. С меня весь сон сошел. С этим парнем все время приходится быть настороже, он ведь ненормальный в каком-то смысле. Некоторые наши эксперты боялись к нему спиной поворачиваться.

Информация, информация… Тревор жадно впитывал каждое слово и мысленно уже исписывал страницы своего блокнота.

- Он нашел еще один труп, просто из мусорки вытащил, да первым же и попал в подозреваемые. Трясли его, конечно, долго, проверяли алиби. До утра в участке продержали, до тех пор, пока доктор не приехал, злой, как черт. В итоге разобрались, но представление устроили то еще.

- Они с Джоном были в хороших отношениях?

- Говорю же, представление, и вовсе не в виде дружеской разборки. Постоянная грызня, а все от Шерлока исходило, словно волнами. Как Ватсон терпел его, непонятно. Отличный врач, в полевой хирургии подкован, пули из людей вытаскивал руками. Консультировал нас, бывало. Шерлок профессионал в своем деле, этого не отнять, но человечности ему это не добавляло ни на унцию. Наверное, не нужно сейчас о нем в таком тоне, но гад он был, каких мало. Всех кругом использовал, но ни к кому с таким пренебрежением не обращался, как к Джону. Стоит тому слово сказать – подскакивает и начинает выговаривать, огрызался на любое предположение, казавшееся ему глупым или неубедительным. Любой бы в морду дал давно.

- Но он не давал.

- Терпел. Иногда с Ватсоном договориться было легче, хотя чаще всего – обоих бы глаза мои не видели. Извините…

Глаза инспектора и не видели их уже давно, но чувствовалось – он не спешит их хоронить. Само собой, на его шее, наверное, висело столько пропавших людей, что всех похоронить души не хватит.

- Что же было дальше?

- Убийства прекратились после этого случая, но Шерлок все продолжал в нем копаться. Слал мне имэйлы, утверждал, что мы видели лишь верхушку айсберга, что надо копать. Из дома надолго пропадал.

- Вы вообще не следили за его передвижениями?

- Нет, но Джон звонил мне пару раз, когда Шерлок пропадал надолго. Интересовался, не нашли ли его самого в подворотне с ножом в спине.

- Шерлок поверял вам какие-то версии, идеи?

- Он обычно до последнего все скрывал. Бывало, улики прятал, даже воровал. Их долго слышно не было, вроде Шерлок с какой-то бытовухой разбирался – к нему обращались иногда люди со своими проблемами – измены, долги, ложные обвинения. Потом как-то он позвонил среди ночи, кричал в трубку, требовал прислать наряд в Вэндсворт, куда-то близко к Баттерси но я не могу собрать людей незнамо куда и, тем не менее, собрал людей. Какие-то жуткие помехи были со связью, грохот – будто гром, крики. Я еще подумал, где он нашел настолько людное место – в Вэндсворте-то.

- Вы приехали и ничего не нашли.

- Ничего. Там старые склады, обжитые бродягами и нет никого. После этой ночи я решил послать Шерлока куда подальше. Но он и сам с тех пор не объявлялся, и Джон тоже. Кто-то говорил, их видели в городе, они мотались по притонам, но что верить людским сплетням. Когда отсутствие затянулось, мы организовали поиски, конечно. Безрезультатно…


«Безрезультатно» - Тревор поставил точку и убрал блокнот с колена.

Он, похоже, решил устроиться на каком-то неправильном газоне, потому что мимо проходящие люди смотрели на него, как на полоумного. Да неважно, он ирландец, где хочет, там и сидит.

А еще жутко хотелось есть. Из Скотланд-Ярда он уехал напрямик в Вэндсворт, и там немного поплутал, пока не нашел те самые склады, где само собой, ничего не обнаружил. Оставались следы пребывания людей, которые здесь жили – какие-то жестяные миски, в углу сложенные стопкой матрасы. Довольно новые и их было много. Зачем столько? При виде этих матрасов на него накатила жуткая тоска, и он ушел в более людное место, где теперь сидел и писал, пока не почувствовал, что в животе скручивается тугой узел от голода.

Жуя на ходу сэндвич, он добрался до дома, где под шум телевизора принялся за уборку, подспудно надеясь найти еще какую-нибудь зацепку. А может, ему хотелось прогнать из квартиры пустоту, которая среди всей захламленности еще звонче звучала. Он прочистил водопровод, и принялся вытирать пыль, постоянно на что-то отвлекаясь, покрутил в руках скрипку, попробовав сыграть, но тут же убрав ее в футляр. И остановился, отразившись в зеркале – худой, небритый с позавчерашнего дня, с такой же, как у отца, складкой на лбу.

Странно, он ведь до сих пор не знает, как выглядели бывшие жильцы, разыскивающие убийцу бездомных, которых даже полиции не особо хотелось искать. Они искали, может, просто потому что им это было интересно. А теперь, должно быть, оба на дне Темзы с камнем на шее. А он живет здесь, после них, и не знает, какие они были, как делили пространство квартиры. Почему они это делали, если общение их было столь странным.

Складывая папки с бумагами по прошлым делам, расчищая стол, он наткнулся на пластиковые штуковины с выбитыми цифрами и сначала не мог сообразить, что это такое. Что-то знакомое, но никак не ухватить, словно привычка часто видеть предмет притупила способность к распознаванию. Тревор отложил тряпку, когда до него дошло, что вещицы, которые он сто раз видел в кино и ни разу не держал в руках - номерки из морга.

В записях доктора Ватсона упоминалась некая Молли Хупер, патологоанатом из Бартса, оказывающая посильное содействие в расследованиях. Ну а вдруг, вдруг у некоторых людей это в крови – оказывать посильное содействие?

- Следующая остановка – морг! – проскрипел голос из телека и разразился смехом, который принято называть дьявольским. Хотя кто знает, может, дьявол молчалив и вовсе не любитель хохотать.

- В точку, - Тревор щелкнул пультом и через минуту торчал на тротуаре с протянутой рукой, надеясь быстро поймать кэб.
---


Договорившись о встрече по телефону, он ждал Молли у дверей госпиталя, откуда она вышла с сумкой, довольно тяжелой, судя по тому, как напряглись вены на тонком запястье.

- Разрешите, я помогу.

Девушка пожала плечами и пошла, уставившись себе под ноги.

- Выносите с работы что-то интересное? – попытался пошутить он.

- Нет, - она говорила тихо, но торопливо, словно должна была перед ним, Тревором, оправдываться. И ему почему-то сразу расхотелось шутить. - Я последнюю неделю практически жила там.

- Ясно.

- Недавно рассталась с парнем… И работы много.

Молли Хупер выглядела странно, как будто жила где-то глубоко в себе, но тем естественней казался факт, что она ночует в морге. Добро пожаловать в Лондон, мистер Салливан. Место, где по ночам играют на скрипке, и спят бок о бок с теми, кому уже не суждено проснуться.

Он все-таки заманил ее в забегаловку, где принялся пить кофе, пока Молли – он не мог отделаться от этой фантазии – искала в салате смысл жизни.

- Когда в последний раз вы видели Шерлока Холмса и Джона Ватсона? - вот, он уже начал задавать стандартные полицейские вопросы.

- Давно, около шести месяцев назад.

- Помните последнее дело, по каким вопросам они к вам обращались?

- Да, конечно, - Молли что-то, наконец, отыскала в тарелке, прожевала и опять уставилась в стол. Ему захотелось поднять пальцами ее подбородок, поймать и ухватить взгляд бегающих мышиных глаз, чтобы она ожила, заговорила уже, и едва не упустил момент, когда этот самый подбородок начал дрожать.

- Все в порядке? – Тревор автоматически придвинул стакан воды. Только истерик ему тут не хватало.

Нервная улыбка задела уголки ее губ, и тут же отпустила.

- Я не могла даже спокойно спать в то время. Еду на работу и понимаю, что могу обнаружить там его.

- В полиции мне говорили, что Холмс и Ватсон часто бывали у вас, так чего же вы боялись?

- Вы не понимаете, - Молли заправила за ухо прядь волос, - я думала, открою однажды холодильник, или мешок, а там… - не выдержала, всхлипнула, - Я говорила им, звонила в полицию, их ведь должны были найти. Он не мог так просто сгинуть. Людей, - снова судорожный вздох, она схватила предложенную Тревором салфетку, - по частям, бывает, привозят, но с ним такого не могло случиться. Никак, никак.

Тревор помолчал.

- Сколько вы работаете патологоанатомом, мисс Хупер?

- Извините… - она промокнула глаза, оставив на салфетке разводы. - Семь лет, как закончила учебу.

Понятно. Девушка неопределенного возраста, объективно не симпатичная, одинокая до самой крайней крайности, но довольно закаленная работой, единственным, что у нее есть постоянного. Конечно, они приходили частенько, проводили в морге какое-то время, а покладистый доктор-профессионал наверняка был приятным в общении. Да и сто процентов симпатичнее ее обычного окружения.

- Все хорошо?

- Да. Извините.

- Вы любили Джона Ватсона, так?

- Кого? – от удивления Молли на секунду выглянула из своего кокона, но тут же спряталась обратно, загородившись от всего мира стаканом воды.

Промахнулся.
Гад он был, каких мало. Всех кругом использовал…

- Простите, ничего. Скажите, у вас случайно нет фотографии кого-нибудь из них?

Покрывшись румянцем, Молли выудила из сумочки снимок и зачем-то сунула на его место скомканную салфетку со следами туши.
Доброго доктора на фото было ровно столько, сколько у Тревора понимания загадочной женской души. Лишь часть затылка и плечо в черной куртке. Снимок был сделан, очевидно, полицейскими фотографами на месте преступления, по «волчьему цвету» волос он узнал Лестрейда, который спиной стоял к тому, ради кого снимок и хранился так долго, что пропах анисовыми духами пополам с безнадежным запахом ее работы.

Высокий темноволосый мужчина глядел недовольным взглядом куда-то в сторону, длинное лицо его выглядело немного неестественно, словно он что-то говорил в этот момент, или собирался сказать. Снимок нечеткий, но теперь он точно узнал бы его в толпе.

- Расскажите мне, над чем они работали в последний р… в последнее время.

- Я не знаю. Как обычно, попросили доступ к нескольким телам. Правда, они в тот день очень долго пробыли.

Тогда у вас выдался хороший день, Молли, - подумал Тревор, и она, словно в ответ на его мысли, улыбнулась.

- Шерлок просил разрешение осматривать тела всех, за кем не обращались родные и близкие. Кого вообще никто не приходил опознавать.

- Много ли таких бывает?

- Нет, почти нет. А тут приходили один за другим, все с одинаковыми ранениями.

- О чем они говорили, не припомните? Вы были рядом, пока они осматривали тела?

- Да, я отлучилась только раз. Они очень рано пришли, я решила сварить кофе, и мне пришлось возвращаться, потому что я забыла сахар, а Шерлок пьет с двумя кусками. Черный.

Прошу, возьми себя в руки, обреченно подумал Тревор и хотел уже открыть рот, но Молли продолжила:

- Когда я вернулась, Джон ходил вдоль стены, сложив руки на груди, и возмущался, а Шерлок, он…

- Что?

- Он обрил их наголо.

За окном сгущались сумерки. Мысли в голове Тревора тоже, кажется, сгустились, превратились во что-то вязкое. Он почувствовал, что слишком много всего за один день. Что ему нужно отдохнуть хоть немного, а потом, наверное, попробовать разложить все по полкам. Если у него получится, если он захочет. Слишком все постороннее. Странные люди, непонятные отношения. Запутанная история, которая, он уже был почти уверен, не могла закончиться ничем хорошим. Но вот, кажется, сейчас квартира ждала его. Может, потому что он вычистил ее. Может, потому что нашел камин, и целый день задним числом помнил про него – как бы ни устал, приду и... И буду сидеть и думать. А может, потому что он тоже стал странным, потому что погрузился, запутался в чужих следах, остывающих с каждым днем. Может, так надоевший Белфаст передавал его незнакомому Лондону.

- Я провожу, - Тревор взял у нее сумку, второй раз за день, и пошел по тротуару впереди.

Молли куталась в плащ.

«Никогда нельзя заматываться в одежду, это ужасно» - говорил его однокурсник, автор шутки про дезодорант, - «даже если холод собачий, поднять воротник и шагать с достоинством»

- Поднимите воротник, - буркнул Тревор, - не будет так задувать.

Отвратительным хлыщом был этот парень.

- Они искали метку, - подала голос Молли, шагая чуть поодаль. - Шерлок рассказывал, что многое узнал через знакомых беспризорников. Он говорил, что их где-то кто-то собирает – не всех, конечно, совсем уж одиночек и предлагают работу и содержание. И ничего бы удивительного, обычная помощь социальных служб. Только там, он сказал, появилась связь с оружием и взрывчаткой.

- Для этого он обривал им головы? Искал клеймо или татуировки, что-то в этом роде?

- Да, хотя там не было ничего, ни на теле, ни на затылках, но он все равно стоял на своем. Они с доктором Ватсоном спорили об этом, долго разговаривали, а вокруг волосы валялись, весь пол в волосах, и эти лежат, обритые, словно на войну.

- Они сошлись на чем-то? Может быть, говорили о планах?

- Шерлок только сказал фразу: «правильнее всего будет выйти сейчас на улицы» Я не поняла, что он имеет в виду, но доктор, он его тут же чуть к стене не припер, они и стояли у стены, рядом с холодильниками.

- Еще что-нибудь вспомните, постарайтесь.

- Не помню, они глухо разговаривали, я не старалась подслушивать. Что-то вроде «Мы ведь организовали слежку, и она провалилась, действуй по своим обычным каналам» Шерлок возражал, что-то ему рассказывал. Он… если он начинает рассказывать, только и смотрит, что на доктора. И когда эксперты приходят с ними, он его просит осмотр провести, и сам наблюдает, он может на другом конце помещения стоять, но смотрит. И тут он долго говорил, и потом: «Джон, ты должен довериться мне».

- И после этого случая вы их не видели.

Вместо ответа Молли приняла из его рук свою сумку.

- Вышли на улицы… - пробормотал Тревор, вглядываясь в синеющий вечер.


Отблески огня плескались в мониторе его ноутбука, который был распакован сразу по возвращении.
Безнадежно увлеченная Шерлоком Холмсом, девушка Молли, рискуя потерять работу, позволяла ему творить в морге, что заблагорассудится. Вряд ли она получала хоть каплю внимания, и сочувствия тоже, скорее всего, никогда не дождалась бы. Гениальный детектив, не имея друзей, смотрел только на Ватсона, и рассказывал все до конца только ему. Он не жаждал общества людей без лишнего повода. Бросался грудью на амбразуру, что вполне могло закончиться пулей в его виске, но доктора, тем не менее, берег, не тащил с собой вытаскивать из помоек трупы. Часто пренебрегал его помощью, и не уважал и как всех и вся, использовал только для дела, но не прикрывался им.

Возможно, он берег доктора как страховку. Как прощальную записку, в случае чего.
Нашел человека без цели, без идеи, но профессионально годного для таких опасных дел. Не рисковал им без надобности, но обеспечивал всей информацией. Для того им было удобнее жить вместе.

Но ведь прощальную записку всегда оставляют на виду, так что возможно, хотя бы Ватсон мог оставить следы. Эти следы снились Тревору все те несколько часов, когда он провалился в темную глухую яму вместо сна.
---

- Скажу прямо, я вряд ли смогу вам чем-то помочь, Джон оставил работу в больнице намного раньше, чем они с Шерлоком потерялись, - Сара Сойер поставила на стол чашку.

Вот как она назвала случившееся. Потерялись как Гензель и Гретель.

Ее квартира оказалась очень светлой – от пола до потолка, будто не в Лондоне находилась, а где-нибудь в Аризоне. После свернувшейся клубком 221b, после неживого флюора Бартса ему хотелось проморгаться и потереть глаза. От света и от аккуратности, такой, какая бывает у врачей, не осчастливленных пребыванием в доме детей или дружков, которые бы раскидывали джинсы и оставляли мокрые стаканы на полированном столике.

Тревор, повинуясь зову организма, поморгал. Может, он просто не выспался – среди ночи встал с дивана и с чего-то начал ходить от стены к стене, меря шагами непривычно большое расстояние – никогда ему одному не доставалось столько места. Потом откопал в чемодане лаки страйк и стал курить, задумавшись, не станет ли миссис Хадсон очень уж возмущаться по этому поводу. Дом участливо молчал, не тревожил его ни чужими шагами на лестнице, ни потрескиванием в стенах.

Накануне вечером миссис Хадсон, насмотревшаяся превдонаучных программ, назвала это гуляющими токами.

- Джон был ответственным человеком, и когда не смог совмещать работу в больнице с тем, чем они с Шерлоком занимались, сразу написал заявление об уходе.

- Он не рассказывал о своих планах?

- Когда мы встречались, изредка говорили, но это были не планы, так, разговоры о несбыточном. Но он, похоже, и не переживал об этом самом несбыточном. Ему было некогда переживать.

Сара Сойер, бывшая коллега и бывшая девушка Ватсона, чем-то завораживала. То ли мягкостью, то ли абсолютной невозмутимостью. С ней не будет проблем, она не станет биться на грани припадка, был уверен Тревор, она здраво оценивает ситуацию, а все, что ее душило – давно утекло в подушку. Никто не видел, и следов не осталось, лишь здравый смысл и по-аптечному вымеренная печаль. Ей бы в саперы идти.

- Вы расстались именно тогда, когда Джон ушел из больницы?

- Это имеет какое-то значение?

Тревор смутился. Вряд ли это имело значение, но история увлекала его, и он готов был выспрашивать женщину обо всем вплоть до мельчайших подробностей. Сара подвинула ему чашку, словно прикрыла смущение.

- У нас были достаточно свободные отношения до тех пор, пока окончательно не сошли на нет.

- Признаюсь, я не совсем понимаю, зачем именно Джону это было нужно. Я имею в виду, та жизнь, которой он жил.

- Не пытайтесь. Джон приходил ко мне иногда в озверевшем состоянии, был жутко зол на Шерлока, но стоило тому отправить смс, как Джон возвращался. Он иногда среди ночи мог подняться и начать искать рубашку, как будто и без сообщений, без звонков знал, что в этот момент нужен Шерлоку. Нельзя назвать меня ревнивой, но если человека еще можно делить с друзьями и любовницами, то попробуй составить конкуренцию ниагарскому водопаду.

- Вы что-то знаете об их последнем деле?

- К сожалению, нет, - Сара встала из-за стола. - Еще чаю?

Она совсем по-девчачьи натянула рукава свитера на ладони, и Тревор посмотрел на руки, на невидимый маникюр, кончики ее пальцев. А потом повторил вопрос.

- Ничего, - она покачала головой.

- Если вы знаете что-то, что не рассказали полиции, то не волнуйтесь. Все останется между нами.

Наглый лжец. Ты ведь выложишь все как на духу, если распутаешь, куда делись детектив и доктор. Напишешь грохочущую статью об обстоятельствах их гибели. Засядешь с ноутбуком у камина, там, откуда они ушли в шумы города и не вернулись.
Используешь всех этих людей, не хуже гениального негодяя Холмса.

Как бы только заставить ее заговорить. Он посмотрел в ее глаза, ясные, совсем такие, как ее дом, заметил едва различимые морщинки в уголках глаз, сглаженные бережным отношением к себе. Пожалуй, будь он лет на пять младше, мог бы казаться ее сыном, ранним ребенком. Как он мог убеждать ее в чем-то, каким образом выпрашивать информацию?

- У вас есть фото Джона?

- Конечно, - она сходила в комнату и положила перед ним пару снимков, - мне вот этот нравится, - палец с невидимым маникюром провел по глянцу и, следуя за ним взглядом, Тревор вгляделся в фотографию.

Светлые волосы, ухоженные, но не очень послушные. Курносый. Кожа дубленая, загрубевшая. Он, очевидно, не ожидал, что его будут фотографировать, поэтому слегка приоткрыл рот. Губы тонкие, обветренные. Морщины на лбу. Хмурый взгляд.

Мог бы и улыбнуться на камеру, подумалось Тревору. Наверное, не успел.
На пороге он пожал ее прохладную, очень чистую на ощупь ладонь и поблагодарил за беседу.

- Пожалуйста, если надумаете что-нибудь рассказать, позвоните, или приходите по знакомому адресу.

- А вы берегите себя, - Сара взялась за дверную ручку.

- Не исключено, что это могло бы помочь, - он почти крикнул это закрывающейся двери.


Звонок раздался, не успел кэб свернуть с улицы, и Тревор решил, что думать о причинах он не будет, просто сочтет за везение, чтобы не было соблазна списать на профессионализм. В нем раньше никогда так не раздувала ноздри ищейка, но он не виноват, что наткнулся на объявление именно о сдаче в аренду именно этой квартиры, и не виноват в пометке «Срочно» и в том, что он сам прибыл в Лондон с такой же пометкой.

- Они приходили ко мне, через несколько дней после пропажи.

Она рассказывала быстро, будто боялась передумать.

- Пришли вечером и оставались до утра. Шерлок был ранен - вывихнуто плечо и очень много ссадин, лицо в крови, почти без сознания. Я не узнала их, чуть ли не бросилась за телефоном - в полицию звонить, Джон меня успокаивал, а сам держал его, почти на весу. Шерлок весь грязный, в лохмотьях, я еще подумала, как бы ни случилось заражения. Никогда его таким не видела, на улице не узнала бы ни за что – совершенно человеческий вид потерял.

- А Джон?

- Он то молчал, то ругался не громко, попросил воды и я, конечно же, пошла, за ней, за лекарствами, полотенцами. Дверь заперла. Потом слышу из кухни – вскрик, это Джон ему руку вправлял, Шерлок бледный до синевы, лицо от пота блестит, а сам что-то ему приговаривает. Потом у него вполне ожидаемо поднялась температура, последствия болевого шока, усталости, очевидно. Я, если честно, думала, он бредит. Говорил про людей-невидимок, тех, чью пропажу никто не заметит. Преступная сеть какая-то, что людей отправляют за границу, делают из них камикадзе. Про контроль, наркотики, лагерь. В общем, набор слов, да и только. Но Джон слушал, отвечал ему, пока ссадины обрабатывал. А потом ходил воду менял, я думала за шприцами сходить, пара уколов бы ему не повредила. Пришла, Джон прямо сидя спит, и спокойно-спокойно так, а Шерлок все ворочался, только больная рука в покое лежала рядом с Джоном, я запомнила хорошо – простыни были светлыми, а рука чуть не черная, словно грязь въелась в кожу и под ногти.

- Запах стоял, должно быть…

В трубке помолчали.

- Нет, странно, но запаха никакого не было. Так вот, утром они быстро ушли, Джон только успел наскоро извиниться.
---

Тревор решил, что пойдет гулять. По-настоящему, как положено по приезде в новый город, не по свалкам и окраинам, а сквозь потоки людей, нарочно медленнее, чем остальные. В одном из магазинов он угрохал кучу денег, купив куртку, щеголеватую, с плечами, с карманами, в один из которых он сунул свой блокнот, и пошел наугад. По улицам, где бродили люди – множество их, со своими историями, и все они куда-то направлялись.

Дорога завела его на улицы с незнакомыми названиями, он, конечно, заблудился. Посмотрев на небо, где без конца толкались серые облака, решил, что на сегодня хватит испытывать судьбу. И направился к дороге, высматривая машины такси, которые в Лондоне невозможно спутать с какими-то другими машинами.
Но вся эта прогулка словно воронкой утянула его в себя, не дала добраться до камина, до черепа на полке, до зачитанных книг.

Все произошло очень быстро, секунда, нет, доля секунды, двадцать пятый кадр, который не успел заметить ни один из редких прохожих – и вот он один. В сумраке салона. И даже не стал дергать дверь, прекрасно зная, что не откроется.

Паника подкралась и как водяная змея среди камышей заструилась между волосами на затылке. Новая лондонская куртка показалась тяжелой и какой-то чужой, и будто виноватой в том, что произошло.

Ты, главное, не впутывайся в истории.

- Не волнуйтесь, мы очень скоро приедем.

Он же не должен так часто дышать – как запуганный мальчишка. Ну и что, что никто не знает, где его искать. Ну и что, что пропади он – не найдется какого-нибудь придурка, скажем, из Шотландии, который пойдет теперь уже по его следам. Ему не вкололи ничего в шею, не заткнули нос вонючей тряпкой. Только бесшумное движение машины, сидя в которой только по вялой реакции вестибулярного аппарата можно было понять, что она куда-то ехала.

Дверь за спиной закрылась, защелкнулась, заблокировалась, черт еще знает, что сделала.
Дверь за спиной всего лишь тихо прикрылась.
И там, куда его привели, да что там – пригнали, как заблудшего теленка, тоже была тишина, лишь что-то тикало.

Что-что, часы, конечно, не сходи ты с ума, ради бога.

Хотелось закрыть глаза и слушать. Хотелось всматриваться в сумрак помещения до боли в зрачках.

Боли в зрачках быть не может.

Зато может болеть рука, сжимающая телефон в кармане.

- Не мучайтесь. Здесь ваша связь не ловит.

Тревор посмотрел в глаза человеку, стоящему напротив. Он всегда был уверен, что умеет читать людей по глазам. Глаза – это ведь зеркало… Он надеялся, что поймет, плохо ли дело, или очень плохо, или шанса нет вовсе. Зеркала человека в полной мере отражали его, Тревора, страх. Голубо-черные, четкие. Зрачки даже не среагировали на свет, который человек зажег, будто он не позволил им среагировать.

- Располагайтесь – мужчина кивнул на кожаный стул, - и не надо драм. Побеседуем. Вы же любите разговаривать, мистер Салливан?

- Для начала хотелось бы узнать, по какому праву меня сюда притащили?

- Ох, да что вы. Никто не покушается на ваши права, - заверил незнакомец, но от этого Тревор ощутил еще большую неуверенность.

Зыбкость бытия. Ему вечно лезли в голову высокопарные выражения в подобные моменты. И еще когда он напивался.

- Вы присядьте.

- Беседа будет долгой? – Тревор попытался пробудить в себе весь отпущенный богом сарказм.

- Полагаю, что нет. Мое время стоит так дорого, что боюсь, вы не в состоянии покрыть эти расходы… Познакомимся? – мужчина присел на стол позади, но при этом оставался прямым, как восклицательный знак, - У вас такой живой взгляд, полагаю, несмотря на замешательство, вы уже успели нарисовать мой словесный портрет.

О да, несмотря на зыбкость бытия, он успел.
Незнакомец был высоким, и не только в смысле роста – и заостренный подбородок он держал высоко, и пальцами поигрывал почти на уровне груди, словно пересчитывал их, медленно, один за другим. И открытый лоб, и тщательно зачесанные назад темно-рыжие, почти каштановые волосы, все это выпрямляло его и устремляло. Знать бы только, куда.

- Не будем тянуть кота за хвост, - он заходил вдоль стола, не изменившись в лице, когда Тревор не отреагировал на приветствие. - Вы прекрасно осознаете, почему вы здесь, и должны догадываться, зачем.

- Вы предлагали для начала познакомиться.

Мужчина поднял брови.

- Ну ладно, вы назвали мою фамилию, знали, где меня искать, раз я был вам нужен. Теперь вы.

- Майкрофт Холмс, - сказал он просто. - Если вам о чем-то говорит это имя.

- Оно говорит, - плечам под курткой вдруг стало чуть комфортнее. - Я немного знаком с вами, косвенно, разумеется. И даже немного поискал ваши контакты.

- Могли бы не стараться.

- Успел убедиться в этом, благодарю.

- Теперь вам не терпится наброситься на меня с вопросами, хотя вопросы вы задаете одни и те же. А еще пытаетесь увязать негативное впечатление, хоть и косвенное, и то, зачем я был вам нужен.

Что за игра, черт побери? Я тебя читаю, а ты мне аплодируй.

- Будем считать, я впечатлен. Но мне и вправду кое-что интересует, а вы должны знать, при каких обстоятельствах и куда пропал ваш брат и его напарник.
Какой же он идиот. Кинулся в полицию, к знакомым, коллегам, а до родственников, до самых близких, не стал добираться. Ведь они зачастую заплаканные, убитые горем люди, которые не в состоянии выжать из себя ничего ценного. Не потому что не могут, а потому что оказываются наименее информированными.

Почему ты не сказал матери, куда пошел, Трев?

В следующий раз вообще никого не поставлю в известность, пусть думают, что шатаюсь по окрестностям.

Ты, главное, не впутывайся в истории.

Ближайший родственник Шерлока не походил на сгорбленного под гнетом ужасной потери человека. Однако просматривалась другая крайность – оцепенение. Стылость. Где-то там могло покоиться тихое, крайне индивидуализированное безумие.

- Прекратите поиски. Это настоятельный совет. Учитывая то, что вам вряд ли хватит здравомыслия к нему прислушаться, я повторяю – прекратите лезть в эту историю.

- Вы правы, я не прислушаюсь к вашему совету. Разве что вам хватит дара убедительности, а еще доказательств, почему я должен это сделать.

- Если хотите жить.

Тревор засмеялся, именно эти слова и именно в этой последовательности он и ожидал услышать. А как же, связь с правительственными структурами, секретные службы, шпионаж. Доктор Ватсон не наводил туману в своих записях, он просто сам мало что знал.

- Бездомных убивали именно по этой причине – они отказались слушаться.

- Ватсон писал, у вас с братом были сложные отношения, вы редко виделись, но и эти встречи не приносили радости ни вам, ни ему.

- Это так.

- Но вы, тем не менее, знаете правду. Пожалуй, один-единственный.

- И вы ее тоже знаете.

- Нет.

- Да, - старший Холмс, казалось, вовсе не умел моргать, и от этого долгого взгляда у Тревора где-то между лопатками мучительно забилось это его «Да».

- Вы уже все поняли. Достаточно, чтобы остановиться.

Да. Да. Да.

- Шерлок мертв.

Тревор замолчал и немного послушал тиканье. Тикали часы за отворотом жилетки Майкрофта Холмса.

…Есть горы, которые невозможно сдвинуть. Непоколебимые. Они стоят на огромных плитах, которые движутся настолько медленно, что скорее солнце погаснет, чем какой-нибудь случайный толчок сравняет такую гору с землей. Она будет стоять, впитывать в себя лучи, мешать разгуливаться ветрам, рождать, растить и хоронить деревья на своих высотах, и быть, быть… И не сдвинешь, хоть ты бейся об нее. Только голову разобьешь.

Горы стоят, пока люди суетятся вокруг, устраивают войны.

- Вы остановите свои глупые поиски.

Исподтишка бьют друг друга подушкой по голове.

- И не напишете об этом ни единого слова.

Юных бродяг - тех, кого бросили, тех, кто сам отвернулся – на улицах выискивали. Отлавливали и привечали, манили уютом и устроенностью. Им обещали миску еды, полосатый матрас и цель в жизни. Их увозили далеко, их вербовали умирать за чужие ценности, оптом, только для того, чтобы кто-то, может на другом конце земного шара смог занять нужный пост.

Несогласных, тех, кто почуял неладное и спешил вернуться на улицы, вдруг показавшиеся такими безопасными – устраняли во избежание огласки.
Шерлок искал гнездо, куда они все слетаются. Он знал многих бездомных, знал море людей. Ему лишь нужны были маячки, по которым можно было бы найти путь, нарисовать карту, отделить зерна от плевел. Но метки не было, а может, была, но другая, которую не набьешь чернилами на затылке. И он искал, сопоставлял, делал выводы, обсуждая все это с Джоном, когда они рыскали по городу, ни свет, ни заря, сбежав по деревянной лестнице, в которой каждую ступеньку знали наизусть, из своей – теперь уже его, Тревора – квартиры.

А как-то раз лестница их не дождалась. Потому что они вышли на улицы, потому что Шерлок встал на линию огня, когда для полной маскировки ему не удалось изобразить только запах немытого много месяцев тела, и заставил Джона прикрывать его, быть на подхвате. Он берег его, как страховку. Для того чтобы было кому притащить его на плечах к Саре, зная, что там есть необходимые медикаменты, чтобы было кому зализывать его раны.

Чтобы в последующие месяцы, когда на них началась ответная охота, было кому притаскивать его уже в дешевые хостелы, где не спросят и не сдадут, потому что там и не такое видывали. Он берег его, чтобы не пропасть двоим. А охота началась, потому что палки в колесах никому не нравятся. Палки мешают ехать, нестись вперед и давить все на своем пути.

Есть горы, которые невозможно сдвинуть.
Есть люди, которые обладают мощью, властью и жаждой, способными давить.
В том числе ненавистных родственников, вечно путающихся под ногами.

- У вас звучное, необычное имя, - Тревор встал и пошел к выходу, - Только вас нужно было назвать иначе, - до чего же едко, словно соленой каемкой по краю рюмки с текилой, вжилась в него эта история, - Чертов Каин!

Он хотел обернуться, но не смог, и слова Майкрофта Холмса отравленными стрелами, одна за другой, влетали в его спину:

- Вы не станете искать Шерлока. Не станете искать его друга. Не станете делать глупости.

- У вас ведь еще есть семья? Ваша мать, отец? – все так же стоя лицом к двери, спросил Тревор, и получил еще стрелу.

- А у вас есть семья, мистер Салливан?

Конечно, есть семья. Его толпа в аэропорту. Отец, с которым он до обиды одинаковый. Брат, кузины, племянники, воюющие с автоматом, пытаясь выудить оттуда шоколадный батончик. Его мать.

- Возвращайтесь к учебе, мальчик, живите, и стройте свое большое будущее. И обрастите броней, такой, которая смогла бы защитить ваш хрупкий позвоночник.
---


Собирался дождь, а Тревор все сидел и сидел в пабе, будто вместо того, чтобы успеть прибежать домой и не вымокнуть при этом, он хотел переждать его тут – где людской гомон, липкий от пива стол, куда он кинул свой растрепанный блокнот.

За полчаса до этого, влив в себя кружку Гиннеса, он решил сделать последний шаг и позвонил Гарри Ватсон. Возможно, в другое время он бы не разобрал ее хмельной лепет, но сейчас он, по-видимому, находился с ней на одной волне, и неожиданно выпытал у нее новость, что Джон, ее брат, во Франции. Живой – «А с кем я, по-твоему, разговаривала, парень?» - и даже практикует. Она щелкала зажигалкой, и, не обращая внимания на все его вопросы, рассказывала про давний случай в супермаркете, когда Шерлок вычислил в толпе грабителя и пока разводил демагогию, поганец бросил банку с томатами и чуть не проломил Джону череп. Гарри так и не узнала, взяли ли того парня за задницу, потому что тогда испуганно бросилась к брату. Но тот, истекая кровью, смеялся без остановки, в то время как Шерлок ползал на коленях среди раздавленных йогуртов и ощупывал его голову, строго приказывал прекратить истерику и оценивал состояние как критическое, отчего Джона пробирал еще больший смех.
Имя Шерлока она запивала скотчем.

- Спасибо, Гарри.

Спасибо, Джон, думал он, поднимаясь по лестнице, открывая дверь, ставя чайник на плиту. Что не вернулся без него. Что страховал, сколько мог, его жизнь, а потом, невзирая, продолжил свою. Может, учитывая все факты на электронных страницах блога, на бумажных страницах блокнота, она стала даже легче.

На чай прилетела миссис Хадсон, словно зверь, почуявший время кормежки.

- Вы выглядите таким усталым, Тревор! – домовладелица поставила на столик между ними тарелку кособоких бисквитов. - Кстати, у нас по соседству живет девушка, замечательно делает массаж. Очень советую.

- Девушка? – рассеянно переспросил он.

- Ну да, и одинокая, если я не ошибаюсь. И все-таки вы очень загадочно выглядите. Много гуляли, или работали?

И ему вдруг так захотелось рассказать, все-все вывалить прямо сейчас, через соленую каемку, все, что с ним случилось. Или что-нибудь про себя самого, про своего отца, про учебу в Белфасте, или клуб вздыхающих по утопшему Титанику. Под хлынувший дождь завести рассказ, потому что они вдвоем, тут, в четырех стенах, и чтобы она слушала и кивала, и чтобы столько прожитого было в ее глазах, как успокоение. Было, было, да быльем поросло…. И он начал говорить, чувствуя, как хмель уносит вечерними сквозняками и шумом необычайно сильного дождя за окнами. Пока его не заглушила гроза.

- Миссис Хадсон!!

Гром прогрохотал так, что чуть не снес крышу с дома, трахнул об тротуар, и понесся по лестнице, безо всяких приличий вторгаясь в печаль ситуации.

- Миссис Хадсон! Черт возьми… Нам срочно нужен чай!

Вслед за волной дождевого запаха, гром вкатился в комнату, черный и вездесущий.

Сырой, как бродячий пес, капая водой с кудрей, он пошел по комнате широкими шагами. Шерлок Холмс.
Совсем не похожий на человека с фотографии Молли, он был менее симпатичный, но куда более пронзительный, нервно дрожащий. И странно живой. Хмурясь, проскочил мимо Тревора, как был, в пальто и ботинках, детектив подошел к столу и убрал в ящик пистолет. Он вынул его из кармана, просто, как карточку метро.

Не спеша проходить, словно находился в гостях, Джон Ватсон пристраивал на вешалке мокрую куртку. Волосы у него были чуть длиннее и, должно быть, стремились завиться на висках и затылке, но все же им не хватало длины.

- Как меня достали гостиничные кровати, - буркнул Шерлок. Слишком много комфорта, - он положил на угол стола пакет, затем рядом приземлилась сумка с ноутбуком. – Убийственно, - и, обернувшись на Джона, прислонившегося к косяку, вдруг улыбнулся – неловко, и будто сдерживаясь.

Тревора это поразило, непонятно почему, но он был уверен, что Шерлок не умеет улыбаться.

- Слушай, но ведь ты так и не сказал мне, - Джон потер пальцем бровь и скрестил руки на груди.

- Что?

- Как тебе удалось увести у Фрейгана дипломатический паспорт? Ты знал, где искать, как?

- Именно потому, что кровати в том отеле ужасны.

- А вот я готов был молиться на них, после всего…

- У тебя сработал инстинкт одомашненного животного, Джон. В обычное время ты бы ругал их последними словами. Хотя бы как доктор признай, что они - прямой путь к сколиозу. Нет, в качестве тайника они идеальны, конечно, но как место для сна никуда не годятся.

Джон, казалось, хотел возразить, но передумал, и они уставились друг на друга через всю комнату. Обычно люди в ответ на такой взгляд говорят «Чего уставился», а они смотрели, долго. И почему-то Тревору захотелось опустить глаза, будто он стал свидетелем чего-то неприличного.

Он решил не донимать, не расспрашивать. В доме уже бы один мастер расспросов и догадок. И светящийся синим светом монитор из угла комнаты подмигнул, подсказал Тревору, что скоро он узнает все подробности. Нет, не все, но многие.


Миссис Хадсон провожала, похлопывая по плечам щегольской куртки, чуть более широким, чем его собственные, и ворковала, и рассуждала о каких-тоглупостях. Как будто ничего не произошло. Как будто за несколько дней не дома Тревор Салливан не прожил еще одну целую жизнь.

Тебя словно год не было.

У той жизни было продолжение, Шерлок сам сказал, что преступная сеть обширна, затеряться в городе, в стране, в Европе – это еще не результат, беда лишь отошла от их дома. Может, на время.

Людям далеко до гор, наверное, им всем нужно прикрепиться к чему-то, так, на всякий случай, для перестраховки. Чтобы не рассыпаться, не потеряться окончательно. Тревор решил, что не будет писать о них, потому что Шерлок и Джон – герои не его романа. Они принадлежат разве что друг другу, да еще этим стенам. Почему-то он уходил в уверенности, что пройдет еще тысяча лет, много чего изменится, и хотя всех ныне живущих уже не станет, Шерлок Холмс все еще будет жить на Бейкер-стрит.