12.03. День первый. На недельку, до второго, я уеду в Лондон снова.*

London. UK.

Итак, поездка прошла просто замечательно. Мне немножко жаль, что она оказалась так зажата между сумасшедшей работой и еще одной сумасшедшей работой. Плюс то, что она получилась какой-то очень короткой, почти на бегу, но тем не менее она дала мне такую необходимую передышку. Я увиделась со своей любимой, но такой далекой подругой, побывала в Бате и в Дувре и увидела любимых Клэр Фой и МакЭвоя на сцене, а самое главное была очень, очень счастлива в эти дни.

Я была бы не я, если бы я не отправлялась в путь полная страхов и сомнений. На этот раз эфимерной причиной был паспорт, срок действия которого заканчивался через две недели после начала поездки и я очень волновалась, что у меня могут возникнуть проблемы на одной из границ. Но, к счастью, волнения были напрасны и все обошлось.
Пройдя паспортный контроль я чувствовала себя абсолютно счастливой от того, что наконец-то все печали и горести можно оставить позади. Все волнения, все проблемы и горести остались позади, а меня ждала неделя отдыха и свабоды!

>>>>>

Полет прошел на редкость легко и удачно, самолет выглядел подозрительно новым. Даже еда была внезапно вкусной, а бокал красного вина помог смириться с остальными неудобствами полета. Вообще дорога прошла на редкость быстро и удачно, в Хитроу я не попала ни в одну очередь, паспортный контроль, получение чемодана и покупка проездного прошли в абсолютно привычном режиме. Я чуть ли не за час после прилета уже доехала до Оксфорд Серкуса, где со всех рекламных плакатов уже на меня смотрели знакомые лица: тут МакЭвой, там Хемсворт. Я шла по перрону с чемоданом и буквально подпрыгивала от радости.
Анны в номере не оказалось, она пошла в Старбакс наслаждаться бесплатным вай-фаем, но как только она вернулась, я просто не поверила своим глазам. Кажется, она совсем не изменилась за эти двенадцать лет (даже страшно становится, как представлю эту цифру).

Мы, конечно же, тут же отправились гулять. На улице было холодно и многолюдно, мы прошлись до Пикадили, поужинали в китайском ресторане, но, день этот был слишком длинным, и силы внезапно покинули меня и, тем не менее, мы еще потом долго не могли уснуть за разговорами о жизни вселенной и вообще.

* (с) Анна

@темы: shots, wandering, UK

---

#LesMis dvdtomorrow,USA. Some scenes have changed. Javerts jump turns into a triple somersault with a pike and gets a 9.2 from Cossette

— Russell Crowe (@russellcrowe) 22 марта 2013 г.

Не смогла сдержаться и вернула себе многоаватарный режим
*отправилась на поиски незанятых Жаверов*

@темы: Les Mis, twitter

---

(c)

Наконец-то это произошло! Наконец-то Лиззи и Дарси снова вместе. Какими бы они ни были, в каком бы времени и в какой обстановке бы ни происходила эта история, Дарси и Лиизи раз разом преодолевают свои гордость и предубеждение и каждый раз я так жду этого момента и каждый раз я хочу растянуть удовольствие и эгоистично хочу смотреть и смотреть на них и чтоб финальное объяснение никак не происходило.

@темы: Jane Legacy

---

Первое утро на работе внезапно выдалось очень хорошим! Настолько хорошим, что у меня чудное настроение...
Не успела я дописать этот радостный пост, как пришли коллеги и сказали, что завтра в пять утра я еду в Тихвин. Но я не хочу огорчаться, так много нужно запомнить, так много стоит рассказать.

Последний месяц пролетел не заметно и в трудах, а самое страшное, что он еще не кончился и счастливый финал снова где-то за поворотом. Писала я мало, сбивчиво и, боюсь, этот пост получится в том же духе. Тем более я уже целый день его пишу, а пока не сказала ничего из того, что собиралась.

Жизнь и правда внезапно забила ключом и все по темечку, как говорится. Кроме одного абсолютно бессмысленного и беспощадного проекта челябинские ребята внезапно решили ввести в эксплуатацию нашу прошлогоднюю установку и это было подлинным адом. Я разрывалась между работой над тем и другим, а еще сходила с ума того, что мой запланированный отпуск может сорваться. Дополнительно давила мысль, что я всех подвела, не смотря на то, что я долго и упорно работала над этими проектами перед поездкой.
И это было еще не все, возникли проблемы с аспирантурой и мне даже пришло письмо с угрозой об отчислении, что еще больше погрузило меня в пучину депрессии.

К счастью, на данном этапе все разрешилось, как нельзя лучше. В аспирантуре взяла академку. Установку запустили, пусть и работает она через пень колоду. В отпуск все-таки съездила, а что самое приятное, та часть работы, которую я сделала, но, которую у меня не было возможности проверить, оказалась практически без ошибок. Так что я никого не подвела. Не знаю, правда, как я успею все доделать к следующей командировке (которая, судя по всему, наступит в понедельник), но, пока я не хочу даже думать об этом. Тем более завтра меня ждет очередное испытание на прочность в городе Тихвине, которое, кажется, не могло случиться в более неподходящее время. Такое ощущение, что я захлебываюсь в делах...

Ну, а теперь о приятном. Вчера я вернулась из отпуска, который снова внезапно провела в Лондоне, мало писала о нем и даже старалась не ждать его слишком сильно, потому что все могло сорваться в последний момент. Но я все-таки съездила, и это было прекрасно! Кажется, Лондон никогда не устанет поражать и восхищать меня.
Подробные отчеты и фотографии скоро будут, а пока я пошла спать, тем более, что времени на сон осталось не так уж много.

А в голове у меня по-прежнему сплошной Рассел Кроу.

@музыка: Несчастный случай "На Фиг, На Фиг"

@темы: monotony, job

---

после мюзиклов всегда поражаешься, почему в жизни люди не поют по ходу всего
это же так логично (с) Regis

@темы: (с), musicals

---

Странное что-то со мной творится в эти выходные.
Просыпаюсь нормальной, бодрой, полной сил, а уже буквально часа через три ничегонеделанья, чувствую чудовищную усталость и хочу только спать, спать, спать...

---

Ах, ты, Рассел Кроу!!!! Что же ты со мной делаешь?!

Пишет  Lily Pond:


Listen or download Too Far Gone for free on Prostopleer

текст

I am drowning
Not waving
Here in the darkness
I'll find my peace

You'll try to save me
But you are suspended
Beneath the surface
In way too deep

And your fingers tear at my skin
Release the blood let the feeding begin
Your intentions will never be blamed
We're both too far gone, to be saved

When times were simple
And the journey clearer
Before the circles
And deja vu

Before all the bombs fell
And we lived in craters
Before all the sharks came
And had their fill

And your fingers tear at my skin
Release the blood let the feeding begin
Your intentions will never be blamed
We're both too far gone, to be saved

I should have spared you
And you might have warned me
The glory is fleeting for birds in flight

Now I'm sinking
weighed down by regrets
I see clearly in this dying light

I am drowning
Not waving
Will you just love me
It's not too late

Here in the darkness
No-one can judge us
Kiss me completely
And seal our fate

URL записи

@темы: music, Les Mis, intangible

---

Я дома! Наконец-то!
Состояние - полный неадекват и эмоциональная нестабильность.
На работе все были удивительно рады меня видеть. А я была так рада им!
А здесь столько всего накопилось, что некогда вздохнуть, но, по большей части, это приятные хлопоты.

@темы: monotony

---

Выходные кончились. Я провела их за сном, едой и немножко работой.
Пора спать, но я боюсь завтрашнего дня и потому не ложусь, завтра пожалею об этом.
Хочется спеть One more dаy, но осталось еще два дня... Скорей бы домой.

---

Только что закончила читать не плохой фик про мой нынешний любимый пейринг, открыла ленту а там целых два поста подряд про Жавера Это так прекрасно! Больше Жавера в массы!!!

@музыка: God be my witness I never shall yield Till we come face to face...

@темы: Les Mis

---

@темы: White Kite

---

Пишет  пират с шарфом:

Название: Upon These Stones
Автор: Captain J.
Фандом: Les Miserables ModernAU
Герои: Эпонина Тенардье, инспектор Жавер
supporting cast: list
Саммари: «мы с вами слишком взрослые, чтобы бояться»
Дисклаймер: от Гюго здесь остается все меньше и меньше
Предупреждение: когда-то я перевела фик по Инцепшну, где во время задания у Артура в животе застрял кусок трубы и Имсу пришлось задушить его, потому что пули закончились. с тех пор у меня явные проблемы.
Слово автора: кажется, после этой части я на долго перестану писать upon these stones, поскольку именно эта история тяготила меня больше всего. теперь надо остановиться и подумать.

URL

Жизнь и смерть Эпонины Тенардье

Le souffle d'un trop long combat

05.06.12
Её мать вырубила преследователя крышкой мусорного бака.
- Не тронь мою дочь, ублюдок, - приговаривала она при этом. Эпонина, вжавшись в стену дома, наблюдала за ней обезумевшими глазами.
- Ну что, девочка? - обратилась к ней мама, притягивая её к себе и внимательно рассматривая синяки и порезы на лице, - ну, пойдем, пойдем в дом.
Дома её ждали курица с рисом и сбежавший с лестницы Гаврош, бросившийся обнять её в первый раз за последние несколько лет.
- Что на тебя напало? - пробормотала мадам Тенардье, - пойди лучше, руки вымой.
За ужином Эпонина разрыдалась. Азельма попыталась взять её за руку, но, не обратив на неё внимания, Эпонина уронила голову и продолжила плакать ещё сильнее.
- Соберись, Эпонина, ты пугаешь мальчиков, - заметил месье Тенардье. Младшие братья смотрели на сестру с непониманием и ужасом. Когда самый маленький, перепуганный, тоже начал шмыгать носом, мадам Тенардье вывела девушку из-за стола.
- Они все... - повторяла Эпонина, когда мать уложила её в постель, - они все, мама...
- Тише, тише, тише, - говорила мадам Тенардье, пока Эпонину трясло в рыданиях.
От истерики у неё начались лихорадка и мигрень. Несколько следующих дней она провела в постели, пока месье Тенардье, вернувшись как-то с работы, не объявил, что её нужно увезти.
- Задают вопросы, - пояснил он, - тела-то нет. Скоро начнут искать. Жавер если вцепится, то в покое уже не оставит.
- За что они нас, папа?
- А вы деньги у кого брали?
- У Фабьена Легле.
- А Легле работает..?
- На месье Леблана.
- А месье Леблан, моя дорогая - это Жан Вальжан. А где Жан Вальжан, там Жавер. А где Вальжан и Жавер, там быть беде. И вы прямо в эту беду, - месье Тенардье отмахнулся. - А, о чем теперь говорить. Я тебя предупреждал. Теперь собирай вещи, мать тебя отвезет.
Ехали недалеко - в Сен-Дени.
- Останься в машине, - бросила мадам Тенардье, остановившись по другую сторону улицы от небольшой гостиницы. Неоновые буквы названия "Замок в облаках" сопровождались вывеской с соответствующим изображением.
Через несколько минут, следом за матерью, из здания вышла женщина её лет, но выглядевшая моложе. На ней было ситцевое, старое платье в полоску. Она была темноволоса, с большими зубами и улыбающимися глазами.
- Такая взрослая, - воскликнула она, завидев Эпонину на пассажирском сидении.
- А твоей? - спросила мадам Тенардье.
- Восемнадцать, - ответила женщина, улыбаясь шире.
- Как долго мне быть здесь? - спросила Эпонина, когда мадам Тенардье помогла ей вытащить чемодан из багажника.
- Посмотрим, - неопределенно ответила ей мать, - чем это все обернется.
И она уехала, оставив Эпонину в обществе мадам Фантины и её восемнадцатилетней дочери.
Козетта Фошелев была словно живая весна. Эпонина, никогда не дружившая с девочками, включая собственную младшую сестру и Кристину, не могла её не полюбить. Несмотря на легкий характер и приятную натуру, у Козетты не было друзей. Она жила затворницей и свободное время посвящала книгам и музыке. Следующим летом ей предстояли экзамены в консерваторию. К Эпонине она отнеслась сочувственно, но без жалости, за что та была ей благодарна.
На четвертый день девушка, не выдержав молчания, рассказала Козетте и мадам Фантине обо всём: как первый взрыв застал её в холле возле лестницы, как она пряталась в подвале несколько часов, как вторым взрывом завалило дверь и она едва выбралась, как за ней проследил и последовал один из офицеров, охранявших разрушенное здание.
- Ты совершенно бесстрашная, - объявила мадам Фантина, дослушав историю до конца, - правда. Пережить всё это и остаться в здравом рассудке. Поверить не могу.
- Глупости, - ответила Эпонина, - я не смогла вернуться за ними. Я отвернулась и не смогла вернуться назад.

* * *

06.07.12
На дороге, с пистолетом в руке и парадном мундире, стоял подполковник Жавер.
- Сиди в машине, - приказал Шарль, но Эпонина уже открыла дверь.
- Сдавайтесь, - крикнул им Жавер, - коммуна Сен-Дени окружена. Скоро начнется наступление.
- Добрый вечер, инспектор! - крикнула ему в ответ Эпонина, - не правда ли, славный вечер сегодня?
- Тенардье, - узнал её Жавер, - ты и твой друг пройдете в этом деле по разряду политических пленных, не преступников. Сдайте имеющееся у вас оружие, и вы будете посажены под домашний арест до конца следствия.
- Что, в этот раз не убьете нас? - поинтересовалась девушка.
- С этим у нас возникли сложности, - перенимая её манеру разговора, заметил инспектор. Эпонина улыбнулась.
- Что будет, если мы вернемся назад? - спросила она.
- Если вы останетесь в живых, вас будут судить за измену родине.
- А если мы победим?
- Вы не победите, - покачал головой Жавер, - два безумца и один мальчишка против Франции?
- Эпонина, - раздался за её спиной голос Грантэра, - вернись в машину.
Молча, девушка послушалась.
- Не смей ехать вперед, - сказала она, как только оказалась в салоне, - слышишь, Шарль? Не смей. Их посадят, а мы с тобой что?
- Их не посадят, - ответил Грантэр. - Их убьют.
Они посмотрели друг на друга.
Чтобы развернуться, Шарлю пришлось сбить дорожное ограждение и испачкать взятую на прокат машину в придорожной грязи.

* * *

flashback
Эпонина Тенардье родилась и выросла в 18-ом округе Парижа, в те годы, когда Жавер, тогда ещё инспектор, после проваленного дела Вальжана, был практически сослан в Монмартр главой окружного отделения полиции. В 15 он арестовал её за вождение в нетрезвом виде, в 13 чуть не поймал, когда они с младшей сестрой краской из балончика выводили на стене церкви Сан-Бернар Vive la Liberté.
За ней никогда не приходили родители и не вносили залог. Когда она в первый раз оказалась у них в камере, Жавер спросил её об этом. Девочка пожала плечами и спокойно пояснила:
- Жизни учат. Чтоб больше не попадалась.
Когда она стала старше, за ней приходили то друзья, - два чистеньких, аккуратно и дорого одетых мальчика в форменных пиджаках какой-то частной школы - то нескладный пацан в спортивном костюме. В летние месяцы можно было заметить, что руки у него, как нередко и лицо, в синяках и царапинах. Первым Эпонина была устало рада; с последним общалась лишь кивком головы. Позже Жавер узнал, что это был мальчишка из магазинчика её отца, кулаками продиравшийся по пути в члены его шайки.
Но в самый первый раз, когда Жавер встретил Эпонину Тенардье, ей было всего 9 лет, и у неё ещё не было братьев, о которых нужно было заботиться, и славных друзей, и даже влюбленного в неё курносого некрасивого мальчика. Она была совсем одна, и одноклассники не любили её так, как только могут любить жестокие маленькие дети девочку из бедной семьи с такими честными глазами. Она уже умела отвечать на насмешки и тычки девочек своего возраста, но мальчишки, особенно старшие мальчишки, пугали её. Из-за них она возвращалась домой обходной дорогой и постоянно опаздывала. Мать кричала на неё за это, пока Эпонина глотала остывший куриный бульон под настойчивым взглядом младшей сестренки, постоянно желавшей, чтобы с ней поиграли.
Жавер знал об этом, потому что однажды он нашел Эпонину прятавшейся в подвале в десятке улиц от своего дома. Не сложно было понять, что стайка третьеклассников, галдящих и нахальных, встретившихся ему квартал назад устроили себе дневным развлечением охоту на живого человека.
В темноте подвала можно было разглядеть разве что два огромных, полных злости глаза девочки, готовой броситься на всякого, кто отворит дверь. Жавер скользнул по её фигуре лучом фонаря, что всегда носил с собой. Школьный свитер разошелся по шву, видимо, когда за него схватили и дернули девочку назад. На юбке расползлись цветочные пятна грязи. Чумазая, со сбившейся косой, Эпонина выразительно шмыгнула носом не то от сдерживаемых в горле слез, не то от царящей в помещении сырости.
- Выходи, - строго сказал ей Жавер, - они уже ушли.
- Вернутся, - тонким голосом ответила Эпонина.
- Вернутся - отведу их в жандармерию. Смотри, я офицер.
Девочка нахмурилась. В свои 9 она уже привыкла ни на кого не полагаться и никому не доверять, да и какое-то чувство подсказывало, что ей, оборванке, чей отец сбывает угнанные машины и обчищает клиентов, блюститель порядка не помощник.
- Как тебя зовут?
- Эпонина.
- Сколько тебе?
- Девять.
- Ты слишком взрослая, чтобы прятаться.
Эпонина посмотрела на него удивленно и внимательно. Взрослые в её мире либо отдавали приказы, либо сюсюкали с ней, как с ребенком. В первый раз взрослый человек заговорил с ней на равных.
- Мне страшно.
- Это объяснимо. Их много и они жестоки. Но единожды дать им отпор будет достаточно, чтобы они перестали тебя трогать. Выходи.
Поднявшись с колен и поправив лямки рюкзака на плечах, Эпонина поднялась на улицу. Жавер достал и протянул её носовой платок.
- Как вас зовут? - спросила девочка, вытирая лицо. На щеке у неё фиолетовым мазком проступил синяк. Боли она то ли не чувствовала, то ли научилась не замечать.
- Жавер.
- Ну и как мне дать им отпор?
Жавер присел рядом с ней на корточки. Он сам рос в неблагополучном районе, и хотя он был мальчиком и у него были друзья, а у этой тонкой, напуганной девочки не было никого, способ дать кому-то отпор всегда был только один.
- Сожми кулаки, - сказал он, - не так сильно, не напрягайся. Теперь поверни руки, вот так. Ты правша? Тогда левую держи ближе к себе, чтобы закрыться. Локти прижми, - он раскрыл перед ней ладонь, - теперь бей.
Повторять дважды было не нужно. Неловко и не сильно, но Эпонина не задумываясь нанесла удар. Жавер подсказал, что в её действиях было неправильным.
- Бей ещё, - повторил он.
Эпонина ударила, и затем ударила ещё раз. Десять минут спустя у неё, быстро уставшей, выходить стало немного лучше.
- Этого достаточно, - Жавер встал. - Запомни вот ещё что: никогда не бей тех, кто слабее, тех, кто боится и тех, кто тебя не трогал. Никогда не бей первая, а только защищаясь. Поняла?
Девочки кивнула.
- Я провожу тебя домой.
- Магазин моего отца близко.
Лавка Тенардье находилась на окраине квартала Ля-Шапель. Хозяин подсчитывал что-то за прилавком, когда Жавер с девочкой вошли внутрь.
- Что ты натворила, юная особа? - пробормотал её отец, в первую очередь обратив внимание на погоны, и только затем на лицо офицера, приведшего его дочь, - а, Жавер. Как поживает наш общий друг?
- Если тебе что-то известно...
Тенардье ответил коротким, лающим смехом.
- Если Жан Вальжан решит просить милостыню возле Сакре-Кёр, он без труда сделает это так, чтобы ни ты, ни я об этом не знали. С чего ему ставить меня в известность? Поди внутрь, Эпонина.
Прежде, чем послушаться, девочка подняла глаза и коротко кивнула Жаверу.
- Что тебе понадобилось от моей дочери? - спросил Тенардье, когда девочка исчезла в подсобном помещении.
- Проводил потерявшуюся девочку домой, - спокойно ответил Жавер.
- Она больше не потеряется.
- Уверен в этом.

* * *

06.07.12
- Что у вас там?
- Девушка, генерал. Она ранена.
Если бы это сделал кто-то из его офицеров, Жавер бы собственными руками пустил ему пулю в лоб. Но Эпонина стала жертвой упавшей на здание бомбы. Когда Жавер убрал завалившие её доски, она пришла в себя.
- А, инспектор, - ясными глазами посмотрела она на него, - что, проиграли мы?
Снизу донесся глухой удар по запертой двери. Жавер знал, что здание вот-вот будет взято. Он и оставшиеся в живых солдаты из его отряда оказались в западне.
- Или только я одна проиграла, - продолжила Эпонина, облизывая бледные пересохшие губы.
- Хочешь воды? - спросил Жавер.
- Глоточек, - согласилась девушка. Жавер достал фляжку из нагрудного кармана и помог ей присесть. - Ох, отчего же так больно.
Она сжала его руку, зажмуриваясь.
- Ну же, - попросил её Жавер, - будь умницей. Ты всегда была такой смелой. Будь сильной теперь.
- Так страшно... - пробормотала Эпонина, - было... все эти годы. Так страшно быть смелой.
Жавер провел рукой по её волосам.
- Нет, нет, не надо, - попросила Эпонина, - не жалейте меня. Только не вы. Я ведь помню всё. Никогда не бей тех, кто слабее, тех, кто боится... Вы помните?
- Конечно. Конечно, я помню, - ответил Жавер. Стрельба и крики ознаменовали то, чему и так суждено было случиться. Минуту спустя в дверном проеме застыл Клод, за которым быстро собиралась толпа, но он не мог пошевелиться, и только продолжал смотреть на раненую девушку в руках инспектора.
- Открой глаза, Эпонина Тенардье, - пробормотал Жавер, - революция на пороге.
Эпонина послушалась, но посмотрела не на Клода и не на пытающегося разглядеть происходящее за его плечом Поля, а на Жавера.
- Инспектор, - сказала она очень спокойно, - спаситель маленьких девочек в темноте, боящихся собственной тени. Защитник обездоленных детей.
- Нет, - покачал головой инспектор, - нет, нет. Только ты. И даже тебя я не смог защитить.
- Вам страшно?
- Страшно смотреть, что ты умираешь.
- Не бойтесь, - сказала Эпонина, - мы с вами слишком взрослые, чтобы бояться.
И в эту секунду, оттолкнув Клода, в комнату прорвалась галдящая, перепуганная, возбужденная толпа. Жавера оттеснили от девушки, возле которой засуетился Курфейрак, проверяя полученные ею повреждения. Его не связали, но он и не думал сопротивляться.
- Заприте его наверху, - приказал Клод не своим голосом. Он плакал и не стеснялся этого, - люди решат его судьбу.
Не заметив, что Жавера увели, Эпонина обвела взглядом столпившихся вокруг неё людей.
- Ах, ну зачем вы все здесь, - пробормотала она. Поль, подняв голову от её раны, побледнел ещё сильнее.
- Отойдите, - рявкнул он, - ей дышать нечем.
- Нет, нет, - девушка приподняла руку в останавливающем жесте, - пусть остаются. Откройте окно.
Жан бросился выполнять её пожелание, с усердием таким, что чуть не выломал оконную створку. Эпонина слабо улыбнулась.
- Погоди, погоди, - бормотал Поль. Руки у него были в крови, и Мариус уставился на них, будто это была единственная противоестественная вещь в этой комнате, будто подруга его детства не билась за свою жизнь с куском металла, застрявшим в её груди.
- Все будет хорошо, - твердил Поль, не глядя на неё, - все будет в порядке.
- Не ври мне, - оборвала его Эпонина, - не заводи такой привычки.
Она вновь подняла голову, пытаясь отыскать кого-то в толпе.
- Грантэр, - позвала она, - где Шарль?
- Что, золото мое? - откликнулся Шарль, пробираясь из-за спины Мариуса ближе к девушке. Из всех присутствующих ему одному удалось искренне ей улыбнуться, и Эпонина улыбнулась ему в ответ.
- Шарль, - сказала она ему, - знаешь, так больно умирать, когда тебя никто никогда не любил.
- Ну что ты, золото, - Шарль взял её за руку.
- Нет, нет, ты послушай, - Эпонина резко втянула воздух, на секунду скривившись от вспышки боли. - Я к тому, что Клод. Ну, Клод. Шарль, пообещай мне.
- Все, что попросишь, золото.
- Пообещай, что не оставишь его, хорошо? Любите друг друга. Пусть Клод не винит себя.
Клод, стоявший позади всех, отвернувшись к окну, сжал в руках ружье с такой силой, что оцарапал ладонь. Он единственный в комнате не прекращая плакал.
- Пообещай мне, - твердо сказала Эпонина, и Шарль кивнул.
- Обещаю. Клянусь тебе.
- Теперь. Гаврош, - начала она, но Шарль её перебил.
- Ни в чем не будет нуждаться, - заверил он, сжимая её ладонь сильнее. Эпонина, с несвойственной для раненной силой, вцепилась ему в рукав.
- Спасибо, - сказала она. - Ещё... маме скажи, что пытался меня увезти. Ох, мамочка, - и тут она наконец разрыдалась, и Мариус, ведомый какой-то непонятной ему самому силой, оттолкнув и застывшего Шарля, и продолжавшего держать её Поля, оказался возле Эпонины на коленях.
- Мариус, - всхлипнула она, когда он, прижимая её к себе, обнял обеими руками, - Мариус.
- Тише, - прошептал Мариус, прижимаясь губами к её волосам, - тише, тише. Тебе больно?
- Нет, - призналась Эпонина, - не бойся, Мариус. Не отпускай меня, ладно?
- Нет, нет, - Мариус покачал головой, - я здесь. Я буду с тобой.
Эпонина дернулась в его руках, силясь вздохнуть поглубже.
- Хорошо, - сказала она, обращаясь не то к Мариусу, не то ко всем, смотревшим на неё, не то к самой себе. Через мгновение её не стало.
- Умерла, - неверяще прошептал Поль, - Эпонина. Умерла.
Молча, Клод вышел из комнаты. Шарль тяжело поднялся на ноги, чтобы последовать за ним, но прежде наклонился и зачем-то Мариуса поцеловал в лоб. Мариус, прижавший тело к себе ещё крепче, чем прежде, только тихо повторял "нет, нет, Эпонина, я буду здесь".

* * *

- Речь? - переспросил Клод, когда его остановили на улице, - что вы хотите услышать? Я убил Эпонину Тенардье. Республика будет жить и процветать, а девушка, ради которой стоило что-то изменить, никогда этого не увидит. Как и сотни погибших сегодня людей. Стоили ли жертвы того, что мы получили? Да откуда мне к черту знать.
За его спиной кто-то из уцелевших поднимал над зданием городского совета флаг с Vive la premiere république libertée, выведенным по диагонали трехцветного полотна.

URL

@темы: Les Mis, fanfics

---

Пишет  пират с шарфом:

Название: One Day
Автор: captain j.
Фандом: upon these stones au
Саммари: «Сквозь вечерние сумерки - стоял тихий, но прохладный летний день - и кремовые шторы можно было разглядеть легкое черное пальто и красные носки ботинок. Девочке было около восьми лет.»
Таймлайн: 1998-ой год
Дисклаймер: когда-то принадлежало гюго, потом клод мишель шонберг одолжил и не вернул, потом том хупер забежал на огонек, а тут уже и мы все подъехали
Предупреждение: вообще когда я начинала это писать, это был приквел к upon these stones (первый абзац), но потом случился плот твист и история пошла в другую сторону. поскольку я собираюсь оставить главным героям их первые имена, используемые в upon these stones, то будем считать это альтернативным развитием событий и посмотрим, куда оно меня выведет.
Посвящается: пользуясь случаем, я передаю привет Katherine, до сих пор не знающей, когда она вернется домой. всё будет, дарлинг. и дом, и пейринг. я тебя обещаю.
also, мои искренние пожелания хорошего настроения уходят alles, ginsberg. однажды мы с ней на спор напишем что-нибудь веселое, ну а пока - что мы говорим колледжАУ?

URL

Часть Первая.

In the darkness on my own

Машина нового постояльца остановилась возле мотеля в полдесятого ночи. Мальчишка, сын хозяйки, уронив голову на руки, лениво следил за казавшейся неподвижной минутной стрелкой часов. Через 15 минут начинался фильм, который он ждал последнюю неделю. Мальчишка сторожил за стойкой, пока мать отлучилась поболтать по телефону с подругой в городе.
- Номер с двумя кроватями на одну ночь, - объявил мужчина. На нём была старая, протертая на рукавах кожаная куртка; на запястье - хорошие часы на дорогом ремне. Мальчику он показался полицейским из тех сознательно давящих на жалость фильмов, в которых у главного героя из ценных вещей только те, что получены за добросовестную службу.
Мальчик постучал в перегородку - это был сигнал матери, чтобы она вышла и встретила приезжих.
- С кем вы? - спросила она, выписывая мужчине чек.
- Со мной ребенок.
Мальчик не обратил внимания на то, что мать не спросила, его ли это ребенок. За это она получила пять долларов мелкими купюрами сверх положенной платы за ночь и чаевых. Он завороженно следил за титрами начавшегося фильма, пока она наблюдала за новым постояльцем. Отъехав назад и на этот раз припарковавшись возле двери снятого им номера, он осторожно перенес из машины внутрь дома уснувшую девочку. Сквозь вечерние сумерки - стоял тихий, но прохладный летний день - и кремовые шторы можно было разглядеть легкое черное пальто и красные носки ботинок. Девочке было около восьми лет.
Оставив мальчика за телевизором в прихожей, служившей приемной и регистрационным столом, мать отправилась вздремнуть несколько часов.

* * *

Девочка проспала до рассвета. Всё это время мужчина, не расстилая свою постель, сидел на самом краю, следя за ней. Он непрекращаемо чего-то боялся - то ли её пробуждения, то ли наоборот, того, что она уже никогда не проснется; то ли того, что вот-вот дверь откроется, и возникнут на пороге люди, в силах которых будет забрать её и прервать это необъяснимо новое для него чувство счастья, то ли того, что ждало их обоих впереди. Перед самым восходом солнца его сморила дорожная усталость.
Девочка, в неведении своих восьми лет и крепких снов, казалась совсем маленькой рядом с широким углом подушки. У неё был вид больной, которая нашла в себе силы для выздоровления. Открыв глаза, она долго не понимала, где находится, как до этого не понимала, куда они едут. Непонимание она переносила молча, его не страшась. Она не умела бояться. Она ждала, пока проснется этот незнакомый человек, неудобно прислонившийся к изголовью кровати; единственный, кому была известна её дальнейшая судьба.
Шум отъезжающей от соседнего номера машины пробудил его. Девочка смотрела на него из рассветного полумрака внимательно и доверчиво. Она долго спала и теперь набралась сил для длинного дня. Ехать им оставалось недолго.
- Ты хочешь есть? - спросил он.
- Да, месье, - ответила она просто. Эмоциональность, свойственная непосредственным детям её возраста, скрывалась у неё так глубоко под черным пальто и долгим несчастливым детством, что невозможно было разобрать, что она чувствует и о чем думает.
- Мое имя - Жавер. Эпонина?
- Что, месье?
Она была его, и это пугало и успокаивало одновременно. Всю свою жизнь поставив в услужение долгу, выплачиваемому родине, он теперь был в долгу перед этой девочкой, обмененной собственными родителями на свободу, доставшуюся им, по их собственному разумению, так дешево, а по его мнению, слишком дорого. Он пообещал себе отвезти её в безопасное место, где хороших дней будет больше, чем плохих, но необходимость, только обретя, так скоро расстаться с ней, зародила в его душе сомнения. Он хотел и не мог бежать с ней, обрекая её на постоянную жизнь в оглядке на преследовавшую их руку закона, а собственную совесть на бесконечную борьбу между заботой и отчаянием. Он должен был отдать её и заплатить за возможность для неё жить счастливо собственным честным именем, привычным жизненным укладом, всем, всем, что он знал до неё.
- Нет, ничего. Ты побудешь одна, пока я схожу за едой. Это не страшно?
- Нет, месье.
Хозяйка мотеля подала им круассаны с козьим сыром, ветчину, кофе "для месье" и большой стакан молока "для девочки". Завтракали в номере; Эпонина устроилась на ковре между кроватями. Ела она бережливо, но медленно, отвлекаясь то на игру солнечного света за окном, то на пятна тени, разлитые по стенам от мелко узорчатых штор, то на скупые движения Жавера, задумавшегося над остывающим кофе. Она скучала по младшим сестре и брату, но прежде всего чувствовала себя спокойно и хорошо, сама находясь в безопасности. Она пока ещё не знала, что источник безопасности скоро оставит её также, как она меньше суток назад оставила дом и родных, не задумываясь, доведется ли ей увидеть их вновь.

* * *

Прошел дождь. Монтрёй-сюр-Мер опустел, и пока они проезжали набережную, сворачивали у часовни и плутали по переулкам, им не встретилось ни одной живой души. Эпонина, лбом прижавшись к стеклу, внимательно следила за тем, как изредка на горизонте появлялись пятна разыгравшегося на воде шторма. До этого дня она ни разу не видела моря.
Она ни о чем не спрашивала; за последние несколько часов он только несколько раз слышал, как она вдруг начинала подпевать знакомым мелодиям, игравшим на радио. Всякий раз у Жавера останавливалось сердце, стоило ему разобрать в шуме проезжающих мимо машин её тонкий тихий голос.
Он оставил её на улице, на качелях, со светловолосой девочкой чуть постарше её самой. Не похожая на мать, она унаследовала отцовские глаза. Жавер безошибочно узнал в ней ребенка Фантины.
В кафе было накурено, душно и непривычно людно для раннего часа. Фантина, оставив кассу и выглянув в окно, не переставала следить за детьми, пока Жавер рассказывал ей историю.
- Я отпустил их. За это они отпустили девочку.
- Что будет теперь? - спросила она тем же тоном, каким восемь лет назад спрашивала, что будет теперь, когда её муж арестован.
- За должностное преступление положено наказание, Фантина.
- Как долго?
- Я не знаю. Я оставлю деньги; сколько бы меня не было, девочке должно их хватить.
Фантина раздраженно вздохнула.
- Ты знаешь, что дело совсем не в деньгах - у меня их хватит на второго ребенка. Ты вернешься за ней?
Жавер бросил взгляд поверх её плеча, отыскивая глазами темную голову Эпонины, наклонившейся над чем-то в высокой придорожной траве.
- Если это ей будет нужно.
На улицу они вышли вместе. Фантина осталась стоять на пороге, пока Жавер доставал из машины сумку с вещами девочки. Привлеченная его действиями, Эпонина подошла к нему.
- Эпонина.
- Месье Жавер?
- Мне нужно уехать, - сказал он, не смотря на неё.
- Надолго?
- Я не знаю. Здесь тебе будет хорошо. Тебе понравилось играть с Козеттой?
- Да, месье.
- Хорошо. Теперь ты пойдешь в школу.
- Мне можно с вами?
- Нет.
- Это опасно? А когда вы вернетесь, заберете меня с собой?
- Когда подрастешь, если все ещё будешь хотеть, сможешь поехать со мной.
- Я должна быть хорошей девочкой?
Жавер, присев на корточки, притянул её к себе, невесомо касаясь плеч своими казавшимися огромными на фоне тонкой темной ткани ладонями.
- Ты должна быть самой собой.

* * *

Раз в месяц, по пятницам, не предупредив о своем приезде, Жавер забирал Эпонину из школы. Для этого ему приходилось брать выходной на работе и рано утром садиться на поезд. По пятницам у Эпонины был короткий день.
Она никогда ему не удивлялась, привыкнув к беспорядочности его появлений, но ему хотелось верить, что она начинала улыбаться чуть шире, завидев его силуэт за школьной оградой. За месяцы, проведенные в Монтрёй-сюр-Мер, она стала естественнее и мягче, хотя Жавер знал, что несломленный характер и способность приспосабливаться к обстоятельствам уже останутся с ней навсегда, даже когда она совсем позврослеет. И все-таки он не жалел о своем решении оставить её здесь, у Фантины, у моря, и не брать с собой в Париж. В маленьких городах жизнь всегда терпимее к маленьким девочкам.
Когда Эпонина сбежала к нему по ступенькам, с подножки отъезжавшего автобуса, крича "пока, Эпонина!", ей замахали два мальчика.
- Это Поль, - пояснила она, первой беря Жавера за руку, - и Мариус.
- Твои друзья?
- Друзья Козетты.
Быстро, словно вспомнив о чем-то, девочка повернулась. Отыскав глазами сидевшего на высоком бордюре темноволосого, бледного мальчика, она звонко крикнула ему "до завтра, Шарль!" Мальчик, встрепенувшись, словно воробушек, неуверенно махнул ей рукой.
- Это Грантэр, - сказала Эпонина Жаверу. - Он мой друг.
- Такая знакомая фамилия.
- Он - сын мэра.
Украдкой, Жавер взглянул на него ещё раз. Иногда он начинал забывать о том, что и в богатых семьях могут быть несчастливые дети.
Первым делом Эпонина повела его на пристань. По дороге Жавер купил ей мороженое, которое Фантина есть запрещала.
- Она говорит, я от него становлюсь слишком веселая, - объяснила девочка, сосредоточенно снимая с вафельного стаканчика бумажную обертку. За её постоянную веселость Жавер готов был заплатить всем мороженым мира.
- Я запишусь на пение. В школе надо выбрать факультативный предмет.
- Куда записалась Козетта?
- Ей нравится рисовать. Но она хочет ходить на танцы. Мне нравится музыка. И у Фантины есть фортепиано. Она нам играет иногда.
- Тебе здесь нравится?
- Здесь очень спокойно. А вы по мне скучаете?
Жавер замер, и Эпонина, до этого устраивавшаяся на скамейке на пристани, внимательно посмотрела на него снизу.
- Я очень скучаю, - тихо признался Жавер. Кивнув, Эпонина отвернулась.

URL

Часть Вторая.

The sigh of a faraway song

В Монтрёй-сюр-Мер любое мероприятие превращалось в способ провести вечер, встретить старых и завести новых знакомых - в том числе и такое событие, как политический митинг.
- Мы только посмотрим, - заверила Эпонина Фантину, - к восьми вернемся.
На митинг она шла с Шарлем - у Козетты на следующий день было выступление на местном танцевальном конкурсе, и она допоздна задерживалась в школьном гимнастическом зале. Чтоб Фантина могла поехать и забрать её на машине, Эпонине нужно было вернуться вовремя и проследить за работой кафе.
- Не вступайте ни в какие группы, - предупредила их Фантина, - и ни под чем не подписывайтесь. Особенно ты, Эпонина.
- У меня беда с документами, - пояснила Эпонина. Грантэр, ни о чем не спрашивая, просто кивнул. Он немного знал историю про Тенардье и Жавера, но для него до сих пор оставалось загадкой, кто же все-таки был официальным опекуном Эпонины и почему она училась в школе под той же фамилией, что и Козетта. О том, что и эта фамилия выдуманная, - совсем по другим, самой Козетте не ведомым причинам - он и не догадывался.
За ними должен был заехать Поль. Первым получивший в подарок от родителей старую машину, из них пятерых он единственный мог оставаться внимательным и следить за дорогой, не отвлекаясь на шумную компанию, которую ему приходилось собирать и развозить по домам каждый день. Он уже жалел о том, что так поторопился со сдачей экзаменов на права.
Из друзей Козетты Поль и Мариус потихоньку превратились в их с Грантэром друзей. Мариус вообще знал в Монтрее чуть ли не всех, и теперь Эпонина не представляла, как когда-то он мог казаться ей застенчивым. У Мариуса была полезная черта - не навязывая свое общество, он оставлял о себе наилучшее первое впечатление, что в последствии позволяло многим считать его если не лучшим другом, то по крайней мере хорошим знакомым.
Эпонина встречалась с ним две недели, пока они оба не пришли к выводу, что Мариус болезненно сильно влюблен в Козетту. Козетта была сильно влюблена каждый день в кого-нибудь нового. Эпонина и Шарль поспорили на то, сколько лет пройдет прежде, чем она заметит скромные ухаживания собственного друга. Эпонина ставила на пять лет, Грантэр, со свойственным ему максимализмом, предсказывал 10.
Из всех друзей Мариуса самым известным был Матье Комбефер, президент школьного совета и организатор всевозможных концертов, ярмарок и поездок, призванных скрасить их серые будни бесплатного среднего образования. Сегодняшний митинг был так же делом его рук, о чем говорили вполголоса на переменах в столовой. Митинг был новым уровнем для административного гения Комбефера, но это было мероприятие из разряда тех, что находятся на тонкой грани между законом и уличными беспорядками, и исход его зависел от личности, встающей во главе толпы. Ей должен был стать не Комбефер, который предпочитал раздавать указания, но не вдохновлять. О личности было известно, что его зовут Клод Энжолрас, и он из здешних, только-только вернулся домой из закрытой школы-пансиона. О причинах, по которым он оказался в Монтрёй-сюр-Мер в разгар учебного года, было неизвестно.
Шарль вспоминал, что был знаком с ним в подготовительных классах. Его отец занимал какую-то важную должность в администрации города, когда Грантэр-старший ещё был мэром Монтрея.
- Беспокойный, - охарактеризовал Энжолраса Шарль, который и сам кое-что понимал в беспокойствах. В ожидании Поля он подливал в свой кофе какой-то противный на вкус ликер, украденный из отцовского бара. Фантина этого не замечала.
В конце концов, они опоздали на десять минут из-за того, что Поль приехал голодный и отказался везти их куда-нибудь прежде, чем Фантина накормит его своими известными на весь город пирожками с вишней. Пока он болтал с ней о своей подготовке к поступлению в медицинский университет, Эпонина с Шарлем уговаривали Мариуса пойти завтра смотреть выступление Козетты вместе с ними.
- Она будет тебе рада, - уверяла его Эпонина.
- Я буду тебе рад, - добавлял Шарль, - а то так я, возможно, останусь единственным парнем во всем зале. И потом, это честно - сегодня я иду с вами на митинг, завтра ты идешь с нами на концерт.
- Ты идешь на митинг, потому что тебе интересно, - заметила Эпонина.
- Мне не бывает интересно, - ответил Шарль. - Я ничем не интересующийся член ничем не интересующегося общества.
- Аминь, мой бездушный друг, - Поль хлопул его по плечу, пряча в сумку пакет с пирогами, которые Фантина заботливо приготовила для него "на вечер". - Поедем, посмотрим на ничем не интересующееся общество?
Собирались на площади генерала де Голля. Несмотря на опоздание, они успели приехать к началу, задержавшись ещё на пару минут, пока Поль искал отдаленное и безопасное место для парковки. На улице было ветрено и прохладно. Шарль отдал Эпонине свой пиджак, и она успела разглядеть на его правом запястье несколько белых полосок, которые он быстрым, отточенным движением спрятал, застегивая пуговицы на манжетах до того подвернутых рукавов.
Хоровод приветствий, пожиманий рук, новых знакомств и старых друзей прибил их к самой сцене, и только тогда Эпонина обратила, наконец, внимание на фигуру на сцене, одинокую и одновременно с этим ни в ком не нуждающуюся.
Её не интересовала политика, и не важно было то, что он хотел им сказать - гораздо интереснее было наблюдать за ним самим; за правильной речью, природным талантом, к которому было приложено немало работы; за тем, как его увлекал предмет собственных рассуждений; за тем, как он обращался к каждому, будто разговаривал с ним один на один; за тем, как он до самого конца осознавал, о чем рассказывал и к чему призывал. Даже Шарль был впечатлен.
- Не вступайте ни в какие группы, - пробормотал он напутственные слова Фантины, - да этот парень мог бы организовать продажу органов, и к нему бы все равно стояла очередь на покупку и очередь на донорство, что уж говорить о какой-то там записи в группу.
- Мы будем собираться по вечерам в субботу, - объявил Матье, после митинга уговоривший их зайти в кафе неподалеку, "чтобы отпраздновать".
- Я освобожу под это место в своем календаре, - с самым серьезным лицом пообещал Грантэр.
- Он понравится Козетте, - заметила Эпонина, чем повергла Мариуса в небольшую панику. - Она обожает все эти штуки с дебатами.
В кафе их наконец представили Клоду. Он помнил Грантэра - "грустный мальчик в приемной" - и Мариуса, чья семья, как оказалось, жила напротив его дедушки. Он поцеловал Эпонине руку и завел с Полем долгий разговор о специфике медицинского страхования.
- Он страшный человек, - подвел итог Шарль, когда они пробились к барной стойке - Эпонина собиралась вызвать такси, чтобы вернуться домой.
- Ты о чем?
- О том, что такие, как он, сегодня приглашают тебя на чашку чая, а на следующей неделе вы уже вместе выбиваете стекла в здании городской префектуры и закидываете полицейских коктейлем Молотова.
- Кто-то до сих пор пользуется коктейлем Молотова?
- И варит бомбы из домашнего мыла, и это то, что ты должна была уловить из моих слов.
- Шарль, - Эпонина положила руку ему на плечо. - Это не бойцовский клуб и даже не политическая партия. Мы с тобой совсем дикие стали. Нам надо чаще бывать в обществе.
- Да, - заметил Шарль, - не наша беда, что общество такое. Ты точно не хочешь, чтобы я тебя проводил?
- Тут ехать минут 10, и ещё не так поздно. Можешь проводить меня до машины, если так тебе будет спокойнее.
Перед уходом Эпонина обменялась номерами телефона с Клодом.
- По средам у меня пение, а по пятницам фортепиано, - добавила она, царапая набор цифр карандашом на салфетке, - и я предпочитаю карамельный латте.
- Это означает, что ты принят в узкий круг людей, из рук которых она принимает кофе, - пояснил Шарль. - В нём так же состою я.
- Значит, будем часто видеться, - улыбнулся ему Клод, каждым своим действием всё больше располагавший Эпонину к себе.
В кафе Эпонину ждали задернутые шторы и вывеска "закрыта" на дверях. Фантина встретила её странным выражением лица, которое можно было расценивать то ли как напуганное, то ли как сочувственное.
- Что-то с Козеттой? - спросила Эпонина, переступая порог. Фантина развернула к ней экран ноутбука, лежавшего на барной стойке. В статье, открытой на главной странице, сообщалось о полицейском, работавшем под прикрытием, который попал в больницу после того, как был скомпрометирован и разоблачен членами преступной группировки, за которой он вел наблюдение.
Ни слова не говоря, Эпонина бросилась в свою комнату. В блокноте, под учебниками английского и папкой с нотами, у неё был записан личный номер мобильного телефона Жавера. В первый раз она ошиблась на одну цифру, промахнувшись трясущимися от возбуждения пальцами мимо восьмерки. Во второй долго слушала гудки. И в третий. И в четвертый.
Она потеряла счет сделанным звонкам, но за это время Фантина успела уехать и вернуться, привезя с собой Козетту и всё ей рассказав. Козетта и нашла её на полу в своей комнате, с невключенным светом и размазанной по щекам косметикой. Эпонина плакала и не замечала этого.
Уведя её в ванну и заставив умыться, Козетта помогла ей раздеться и уложила в кровать, принесла воды и легла рядом, обняв за плечи. В первые минуты, обретя рассудок, Эпонина порывалась выпросить у Фантины разрешения ехать в Париж прямо сейчас, но Козетта урезонила её, заметив, что безопаснее будет отправиться утром на поезде.
- Мы даже не знаем, он ли это, - пробормотала она, но Эпонина так твердо ответила:
- Он, - что Козетта оставила сомнения, уверенная в её правоте.
- Спой мне, - попросила Эпонина сквозь дремоту, чувствуя, как её затягивает в темноту, полную страхов и неуверенности. Козетта улыбнулась ей в плечо.
- Про замок на облаке? - спросила она тихо, хотя могла бы и не делать этого - Козетта знала всего одну песню, колыбельную, которую Фантина пела им в детстве, и это была единственная песня, которую ей удавалось спеть лучше, чем Эпонине.
- Про замок, - согласилась Эпонина.
Она уснула на "месте, где никто не плачет",* крепко держа Козетту за руку, и проспала до самого утра. Ей снились мать и Азельма, и свет, к которому она никак не могла прийти.

*

i know a place where no one cries | listen

URL

@темы: Les Mis, fanfics

---

Наконец-то у меня по-настоящему свободный вечер, в который я хоть и уставшая, но не в полном изнеможении и когда мне не надо срочно ложиться спать, потому что на утро рано вставать.

Все еще не кончилось, но кажется близко к завершению. Хотя я боюсь сглазить, поэтому боюсь писать об этом или даже радоваться чему-то. В этот раз все было настолько тяжело, что я чуть не стала суеверной хватаясь за любой несуществующий знак, но ни один из них не сбылся.

Не знаю, будет ли возможность и захочу ли я нормально описать все, что здесь было. Обычно я пишу для себя, что бы помнить, чтобы перечитывая вспоминать... но я не уверена, что хочу помнить прошедшие две недели. Кажется, вот она - взрослая жизнь. В которой все не разрешается само собой и в которой бывают по-настоящему безвыходные ситуации, когда просто услышать что тебя любят не достаточно. Но я по-прежнему к ней не готова, и кто бы как меня не укорял, у меня просто нет сил, поэтому я снова отправлюсь в мир грез...

@темы: sadness, job

---

прочитала ленту за прошедшую неделю, расслабилась, почувствовала себя почти как дома.
Вспомнила, что не дома и еще не известно когда там буду, расстроилась...

@темы: sadness, job

---

15.02.2013 в 10:08

Пишет  филикили дурачились и проебали пони:

СРОЧНО! МОЛНИЯ!
Челябинские Миасские уральцы настолько суровы, что сбивают метеориты ракетами!

"Система Противовоздушной обороны Миасса сбила метеорит над Челябинской областью.
По некоторым данным угрозу уничтожения нескольких городов Челябинской области помогла предотвратить ПВО Миасса. Установки взоравли метеорит на части. Информацию частично подтверждают источники близкие к ГРЦ города.
Метеорит сбит системами ПВО станции Уржумка, высота свыше 20км.
Информации о пострадавших пока нет. Известно, что часть метеорита упала на челябинский цинковый завод и в районе Шершней. Информация продолжает поступать."
© котактег

комменты к записи тоже ничо так:
"и сразу пятничная вечерина в гараже! всем приходить в костюме метеорита! в костюме мчс вход бесплатный
а особенно вштыривает,когда ещё и по радио играет песня die young Х)
Челябинские жители настолько суровы, что вместо будильника у них ударная волна...
Доброе утро Челябинск! Сегодня пятница, -13 градусов солнечная погода местами легкие метеоритные дожди. Всем хорошего дня!"

а так же

URL записи

@темы: bright lights

---

пока мы спали....

Интернет пока молчит, а в Челябинске происходит что-то странное.
сначала меня разбудило яркое желтое сияние. Я решила, что это вошедшие солнце, но оно быстро пропало и я списала на слишком яркие фары , а потом, спасутся еще несколько минут, раздался сильный грохот земля задрожала и у меня распахнулось окно

Я позвонила на завод, там, говорят частично стены порушились

@темы: bright lights, wandering

---

Добралась я хорошо, почти замечательно.
Так много хороших людей меня поддерживали и подбадривали, что, в конце концов, это даже помогло. И я на самом деле люблю путешествовать, каким бы ни был пункт назначения, как сильно я ни устала бы, я люблю эти мгновения, когда можно просто расслабиться и насладиться дорогой из прошлого в будущее.

Вот только в самолете было страшно холодно и я, кажется, простыла, что очень не хорошо, но, надеюсь, терафлю перед сном меня спасет!

@темы: wandering, job

---

Les Miserables

Скачать бесплатно 07 - Les Miserables 2012 - Isabelle Allen - Castle On A Cloud на Muzebra.com.

Наконец-то! Я так долго ждала этот фильм, с первых анонсов следила за новостями, хлопала в ладоши после объявления Джекмана (не потому, что сильно его люблю, а, потому что мне нравилось, как он поет), недоумевала выбору Кроу, пожимала плечами узнав про Хэтуэй. Наши прокатчики, как это часто бывает с мюзиклами, испытывали мою силу воли, отложив премьеру больше, чем на месяц. Но я наконец-то дождалась!

Должна сказать, что экранизация мне понравилась. Я ожидала худшего, когда, не удержавшись, прослушала несколько песен из саундтрека, но в фильме они выглядели более гармонично. Внезапно меньше всех понравился Джекман, Кроу в большинстве песен хоть и не дотягивал до идеала, но вписывался гораздо лучше, чем я ожидала и сыграл отлично. Хэтуэй снова умудрилась меня влюбить в своего персонажа. Удивительно, но по непонятным причинам, я очень не люблю эту актрису и при этом каждый раз ей удается создать интересные мне образы к которым я с удовольствием привязываюсь
Вообще это был фильм внезапностей, мне не понравились любимые персонажи и я разглядывала остальных. Остальные как раз очень понравились. Я неожиданно прониклась историей Мариуса и Козетты, Рэдмейн показался мне очень искренним и еще ему очень шли ракурсы с винтовкой.
Из любимых глава революции хорошо смотрелся, но мне жаль было кадра с его бездыханным телом распростертым на баррикадах на фоне красного знамени. А я еще я как-то восхитилась Борратом, у него оказался приятный баритон. И если в театре эти комедийные вставки мне показались странным, то фильме даже как-то хорошо смотрелись.

@темы: music, cinema, musicals, Les Mis

---

@темы: it is bigger on the inside, intangible